Дорогой парадокса

Оставалась также еще одна проблема — Джон. Он был в прекрасной физической форме, но эмоционально все глубже уходил под воду. Чувство вины — хороший балласт, а у него имелось не меньше тонны этого добра. Даже признание не принесло ему облегчения.

— Ты знал, что я был информатором Властей. — Он сказал это мне в кухне Реда прежде, чем мы уехали.

— В самом деле? — удивился я.

— Да. Конечно. Тебе это было известно — о том, что я регулярно сообщал о действиях телеологистов.

— Но я действительно не знал этого.

— Я послал сообщение полковнику Петровски на Голиафе, и ночью наш лагерь атаковали. Я был должен. У меня никогда не было выбора. Это — мой брат. Вы знали, что он находился в тюрьме за свои политические убеждения?

Я сказал ему, что не знал этого.

— Разве ты никогда не задавался вопросом, почему полиция позволила нам уйти той ночью?

— Разумеется, я задавался подобным вопросом.

Джон молча изучал поверхность стола в течение целой минуты.

— Я — обманщик, Джейк.

— Поскольку поддался страху?

— Поскольку… — Его лицо представляло собой маску боли. — Поскольку я…

— Успокойся, Джон. Разве ты давал обещание быть светочем Вселенной?

— После того, как жизнь прошла в поиске правды, попытке найти некоторые ответы…

— Забудь.

— И теперь что? Полиция хочет получать от меня сообщения! И я должен сообщить им, что у тебя есть карта!

Я захохотал, так что едва не подавился бутербродом, который ел. Джон неожиданно поддержал мой смех, затем снова погрузился в депрессию.

— Тебе следует убить меня, — сказал он.

Я покачал головой.

— Джон, брось. Иди домой, посылай свое сообщение — о том, что ваша группа исчезла в портале на Семи Солнцах. Это — правда. Или сообщи властям, что у меня есть карта. Теперь это действительно не имеет значения, Джон. И никогда не имело значения.

Судя по всему, моя речь прозвучала неубедительно. Он медленно поднялся и ушел в отведенную ему комнату.

На следующий день он ушел. Его одежда, его туалетные принадлежности остались нетронутыми. Мы больше никогда не встречались.

Дом.

Ферма была в прекрасном состоянии — словно мы только что покинули ее и сейчас же вернулись.

Сэму пришлось маскироваться, чтобы не испугать соседей. А что касается слухов о нас — они были многочисленными, хотя находились на пике своей популярности. Еще немного, и они утихнут. По крайней мере, мы на это надеялись.

— Пора отделаться от этой грязи, — сказал Сэм. — Время собираться и ехать.

— Ты прав, Сэм, — кивнул я и на следующий день вызвал агента по недвижимости.

И вдруг мне доставили самое странное, наиболее удивительное письмо за всю мою жизнь. Пакет был подписан именем некоего Эрнеста П.Бласса — Dolan, Musico, Shwartz, и Blass:

«Дорогой г-н Макгроу.

Поскольку мне сообщили, что Вы предпочитаете английский, я буду писать на нем вместо интерсистемного (который, должен признать, предпочитаю я).

Приложенное письмо, адресованное Вам, без сомнения, так же озадачит Вас, как это произошло с нами. Оно было обнаружено среди документов холдинговой компании, которую только что приобрел наш клиент. Проследить долгую историю этого письма, а также длинный и окольный маршрут, которым оно попало в наши руки, и затем в ваши, утомительно и в лучшем случае отнимет много времени. Его возраст — не меньше сотни лет. Теперь, г-н Макгроу, позвольте мне сообщить Вам сразу, здесь — обман, чистый и простой, так как невозможно…»

Внутри пакета из манильской бумаги оказался пожелтевший конверт с моим именем и адресом. Я поспешно разорвал его и увидел письмо, написанное от руки. Его послал Карл Чейпин 6 ноября 2005-го.