Дорогой плотин (СИ)

— Спас меня, дружище! — Андрейка неловко обнял друга. Пацаны, они часто играли во взрослых, подражали жестами и словечками. — Я это запомню на всю жизнь.

— Братцы, вы уж нас извините, что мы на холме отсиделись. Но мы ломанулись чуть ниже, вас перехватывать и упёрлись в омут, ну, знаете, там яма обычно такая бывает? Её ж затопило и подступы перекрыло все, — повинился за себя и за брата Антон.

— Да ладо, парни — вы ж потом-то прилезли, — миролюбиво заключил «утопленник». — Я ж сам виноватый. Да всё сапоги эти дурацкие. Чуть оступился, в них вода хлынула, и я уж пошевелиться особо не мог.

— Парни, я это, пойду уже домой — нездоровится, — Ваньку снова начало колотить, и выглядел он плоховато.

— Да всем нам надо уже по домам. Пойду отмываться. Родичам тогда не очень-то, ага?

— Думаешь, по нашему виду они не пойму? — усомнился в пользе скрытничества Ванька.

Андрейка скептически поглядел на него, потом на себя:

— Вообще, да, трудно будет отмазаться. Ну, скажем, что чуток в лужу упали и сразу домой. Ага?

— А, ну, ладно, ага, — Ванька уже совсем скособочился, хотелось ему поскорее лечь.

Он приплёлся домой; дома были только мама и бабушка — хлопотали по хозяйству. Он плюхнулся на лавку, как был в грязной и мокрой одежде.

— О, Бог ты мой, погляди на него, Алён! На нём же лица нет.

— Да я вымок весь, и хочется полежать, — слабо пролепетал Ванька.

Алёна мигом подлетела к нему, стала раздевать.

— Да у тебя же жар!

У Ваньки не было уже сил отвечать и бороться с обступившей его женской заботой. Мать же с бабушкой захлопотали, но не суетились. Закутали, заставили пить чай с малиной и мёдом. Ванька провалился в забытьё.

— Надо врача вызывать, — вечером беспокойство достигло апогея, и Алёна уже соглашалась на домашнее лечение. Ванька стал кашлять и хрипеть.

— Да отлежится! Чаю побольше, вон, сухой малины заварите, — не очень уверенно возражал дед Андрей.

Пётр натягивал куртку.

— Скоро буду!

Но только через час он явился с доктором. Тот осмотрел, послушал и поставил диагноз неутешительный — воспаление лёгких.

— Правильно, что обратились. А то вот в Беляево по старинке лечили воспаление… еле спасли потом ребёнка. В больнице уже. Говоришь, говоришь, что двадцатый век уже… А народ тёмный.

— Так раньше как-то обходились, — заспорил, как всегда дед Андрей.

— Так то раньше! И болезни другие были, и люди. Да и помирали больше. Ладно, вот рецепт. Неделю пусть не встаёт даже. Приду через несколько дней, проведаю.

4

Следующие несколько дней жар у Ваньки не спадал, он лежал, с запавшими глазами, размётанный на простынях. Бабушка ставила ему компрессы и поила настоями. Дед открывал окна, чтобы выгонять заразу, а мать с отцом в тревогах гонялись за дефицитными антибиотиками.

Но потом состояние больного начало стремительно улучшаться, и вот уже он запросил есть слабым голосом. Было наварено бульону, и кормили его с ложечки.

Ванька ел с чумными глазами, послушно открывая рот.

— Бабань, а дом наш на месте? — он завертел головой, осматриваясь.

— Не вертись, Ванюш, — Бабаня совала ему, как совсем малому ложку в рот, и верчения его головы ей сильно мешали. — Не вертись, говорю! — прибавила она уже строго. — На месте, где ж ему ещё быть?

— А дорогу посреди пруда не построили?

— Ванюш, чего там тебе привиделось, милый? Жар у тебя был, бред всякий и снился.

— Ага, бред, — слабо повторил Ванька и откинулся на подушку.

Когда он чуть окреп и скоро уже готовился к выписке и к школе, к нему пришёл Андрейка. Он тоже маленько захворал после купания, но без воспалений, и в школу ходил. Они сидели на крыльце, греясь на солнце.

— На праздник чего делать будешь? — спросил о приближающемся мае друга Андрейка.

— С отцом на демонстрацию пойду.

— Ваньк, возьмите меня! А то мои тут будут безвылазно дома, а с вами отпустят. А?

— Ну, я отцу скажу, ага, — согласился Ванька. Помолчали. Ванька всё хотел чего-то рассказать. — Слушай, Андрейк.

— Чего?

— Ты это, когда тонул и после, когда приболел, ничего такого не заметил? Ну, там, может, показалось чего?

— Фига се! Я там захлёбывался — вот и заметил, что на дно меня тянет. Как это, считается? — воскликнул Андрейка.

— Ну, это… Когда потом лежал, температура была?

— Была, ага. Мать вареньем кормила, в школу не ходил — красота, — Андрейка предался приятным воспоминаниями.

— Вот, когда спал — ничего такого не снилось?

— Слышь, чего ты пристал — снилось, показалось? Чего стряслось, скажи толком!

— Да это… видения у меня какие-то были. Бабушка говорит, бредил даже.

— Ха! Отец рассказывал, когда после ранения в госпитале лежал, там в жару все бредили, и ему, чего только не привиделось.

— Да знаю я! Знаю, что при высокой температуре всякое может быть. Но, понимаешь, Видения такие… как сказать… Правдивые, что ли. Точнее, вроде как совсем чудно? всё и необычно, но уверенность такая, что не бред это.

— О, опять заладил — кажется, похоже… Чего привиделось, расскажь уж.

Ванька потупился и затих.

— Ну, чего замолк? Говори же! — потребовал Андрейка. Ему стало любопытно, чего так мнётся его друг об обычном, казалось бы, бреде.