Дорогой плотин (СИ)

— Именно! И, хотя, конечно, нельзя сказать, что я прямо совсем успокоился — делать всё равно чего-то надо, с «верхотуры» это понятно было. Толкнуть себя, всю историю в другую колею — нужны усилия. Это понятно. Но, действительно, брожения притихли во мне вроде. А тут эта статья про пролив.

— Где про дамбу-плотину-мост?

— Угу. Прочитал, воодушевился просто самим проектом, — Иван помолчал, хлебнул кваска. — Про переход это уже пото?м в голову стукнуло.

— И так стукнуло, что с Татьяной разбежались вмиг?

Иван с укором посмотрел на друга.

— Вот отчего такой примитив сложился относительно нашего с ней поведения, а?

— Ну, а чего такого? Ты загорелся, она вспыхнула, оба загордились поговорить о такой ерунде, оно и выросло в гору недомолвок и проблем, — удивился Андрей.

— Вот-вот, я и говорю, что корня ты и близко не видишь! — горячился Иван. — И, вообще, это к делу не относится.

— Это как сказать, — тихонько пробубнил Андрей в свою кружку.

— Чего ты там?

— Да нет, я молчу. Продолжай, пожалуйста, — махнул рукой, приглашая Андрей.

Иван хмуро поглядел на него, но продолжил.

— Про переход, значит, задумался…

— Сержант Сидоренко! — сзади незаметно подошёл милиционер. Ребята удивлённо посмотрели со своих сидушек на него сверху вниз. — Что же это вы, товарищи, нарушаете порядок?

— Где ж мы нарушаем?

— Да вот, жалуются отдыхающие, что кричите, вот-вот драка начнётся.

— Да ну, товарищ сержант, какая драка? Мы — такие же отдыхающие.

— В общем, я вас предупредил. Теперь вы под особым присмотром.

Иван вскочил, вытянулся в струнку.

— Слушаемся, товарищ сержант!

Сержант смерил его спокойным взглядом.

— Не ёрничай, студент. Не надо, — улыбнулся Сидоренко. — Всего хорошего! — приложил руку к фуражке и был таков.

— Чего мы тут, сильно орали, что ли? — оглядывался Андрей. — Нельзя уже и поговорить эмоционально.

— Ну, формально он прав, — успокоился Иван. — Мало ли тут мамаша какая-нибудь с детьми. Вот и поступил сигнал. Нужно отработать. Он же был вежлив?

— Он да, а ты начал чего-то выкобениваться.

— Да это я так…

— Ладно, чего там. Рассказывай дальше. Пивка, что ли, ещё взять? — задумчиво глянул на открывшееся дно в кружке Андрей.

— Да возьми.

— И возьму, — ответил Андрей, но остался на месте. — Но сначала тебя дослушаю.

— В общем, стал я размышлять. И качнуло меня немного в сторону от проторенной дорожки — мол, да какой бы это ни был переход, чего мы там не видели в будущем?

— Ничего хорошего.

— Ну да, как-то так. Мало приятного. Вот и думаю, что нового может быть, да и зачем.

— Ага, Таньку взбесил, а потом задумался.

— Не, я перед тем задумался. Кажется, — добавил Иван после паузы. — Тьфу ты! Опять ты меня сбиваешь! Задумался, значит. А что, думаю, если та лазейка в нужную, в правильную жизнь не из нашего места, что если мы её, эту точку, уже проскочили.

— Не понял сейчас. Как это не из нашего? Какую ещё точку?

— Вот такую! Ту самую, из которой ещё непоздно было бы попасть на нужный путь.

— Погодь, хочешь сказать, что сейчас уже поздно может быть?

— Ну!

— А сверху этого видно не было? Тогда в Крыму?

— Сколько я не прокручивал в голове воспоминания, не могу сказать уверенно. Но подозрения, что так оно и есть, во мне окрепли. А тут, думаю, этот переход такой глобальный он может нам помочь охватить и прошлое тоже.

— В смысле? Куда мы попадём? То есть, куда ты хочешь, чтобы мы попали?

Иван только что стоял, возбуждённо размахивал руками, а тут сразу сник, сел обратно, руки повесил на колени.

— Да вот не знаю. Но знаю, что надо попробовать. Что Берингов пролив место уникальное. И там всякое возможно. Как и чего — это на месте можно узнать, но сгонять и проверить нужно.

— Ага, вот на этом у вас разлом и произошёл!

— Чего? Какой разлом? — вскинул на друга непонимающий взгляд Иван.

— Ну, с Татьяной.

— Тьфу ты! Кто про что….

2

Балкон был открыт настежь, в квартиру врывались звуки стройки. Во дворе возводили поликлинику.

Иван собирался. Он рылся в груде вещей на своём балконе. Откидывая лыжи, палки, другие зимние «прибамбасы», он извлекал всё потенциально нужное для похода. И, хотя у него был список, он иногда подолгу глядел на некоторые предметы, размышляя не только о том, нужны они будут или нет, но и о том, откуда они взялись, и водится ли за ними какая-нибудь история.

— Ну, что ты над каждой штуковиной застываешь? — тихо подошла мать. — Давай, помогу тебе?

Алёна, конечно, переживала. Конечно, она возражала до поры до времени против такого путешествия. Не взывая к разуму, а к чувствам. Но натыкаясь из раза в раз на раздражение сына, попытки отговорить прекратила. Теперь вся её энергия уходила на сборы Ивана.

— Мам! Да сам я соберусь! Единственно, в дорогу нам курочку запечёшь?

— И курочку, и пирожков, — с готовностью закивала Алёна. Тут подошёл и Пётр.

— Вань, вы из Провидения-то как дальше? — отец давно уже выпытал у него план маршрута. Уже он знал детали предстоящего пути лучше самого Ивана.

— Пап, ну ты же знаешь — на катере до Лорино.

— Ну да, ну да, — закивал отец. — А чего вы всё-таки не на вертолёте сразу к проливу, а?

— Так мы ж в поход, а не на турбазу.