Дорогой плотин

— Откуда ж я знаю? Тут много непонятного, на все вопросы сразу и не ответишь. Слушай, всё-таки, я думаю, никакого Союза нету уже — одеты они вот так же, как попугаи. Я тогда запомнил эту моду чётко.

— И, как назло, никакого киоска, ничего. Хотя вру, вон, мороженное есть. Хоть что-то знакомое. Глянем?

Они подошли к ларьку. Он был закрыт, но на витрине был выставлен весь иконостас холодных лакомств.

— Вот это цены! — присвистнул Иван.

— Ха, видишь, чего — бравируют ГОСТом.

— Ага, ещё, смотри, бред какой — написано «сорок восемь копеек», а сто?ит кучу рублей! Название, что ли, такое? Это они так тут ностальгируют?

— Нутро говорит мне, что вряд ли, очень вряд ли. Откуда ж тогда полицаи?

— Чего ты к полицаям пристал? Здесь нет же! Мы, вообще, не знаем, какой год.

— Ну, хорошо, не знаем. Но ты тоже понял, что уже не СССР? — Андрей сам удивился, как спокойно произнёс страшные слова. Иван затравленно на него поглядел.

— Угу, — если слышно буркнул он в ответ.

— Вот, а вспомни, какую ты дату в книжке вычитал. Не помнишь, что ль, уже?

— Как не помню, это мне навсегда вгрызлось — девяносто первый. Да, девяносто первый.

— Вот, а когда мы газету зырили — там с двадцатки начиналось, да?

— Да, две тысячи тринадцатый.

— Как ты всё запомнил! Так что, выходит, мы где-то вот в этом двадцати двухлетнем промежутке.

— А ты не подумал, что может, они милицию отменили, сделали полицаев, а потом снова, милицию?

— Да ну, бред! Это ж тогда разворот должен быть. А ты разве не чуешь, что здесь сейчас гораздо больше похоже на тот полицейский год? Да, собственно, так ли уж важно, какой год.

— Да ты чего?! Ещё как важно, когда вернёмся, надо будет представлять, когда там и чего произойдёт.

— Постой, ты что ж, хочешь будущее менять? — Андрей заржал, как конь.

Иван потупился.

— Почему бы и нет? — и пошёл дальше, встряхнув и поправив на плечах рюкзак.

— Ладно, ты только не дуйся, — Андрей бросился его догонять. — О, опять телефонные чудаки.

Иван вдруг остановился.

— Ты чего?

— Тсс! — махнул рукой, призывая к тишине, Иван. Он прислушивался. Они стояли рядом с девятиэтажным домом. Из-за угла доносился густой бас.

— Я тебе, твою мать, втолковываю — мы отсюда линяем! Чего ты тупой такой? Народ с плотины прискакал, говорит, авария — чего тебе ещё надо?… Паника? А как ты хотел, конечно, паника!.. Нету никаких спасателей к хренам собачьим! Вон, народ, уже заправки штурмует и магазины… Спасатели!.. Что?… Ты охренел, что ли, совсем? Ты там, в Красноярске своём, учти, что вас к чертям тоже смоет, ты не думай… Я развожу? Ты, давай, бери свою вертушку, да мотай сюда, поглядишь. А я тут не останусь… Запомню, не волнуйся, запомню… да-да, девятый год, можешь записать… Да, пошёл ты!

Разговор оборвался, из-за угла выполз живот, а потом и его хозяин. Расхристанный, в костюме, рубашка расстёгнута, лицо брылястое всё запотело. Мужик, вытираясь платком, в другой руке держал маленькую пластмасску и мял её большим пальцем. Сделав, наконец, нужные операции, приложил пластмасску к уху и, перекатываясь своими жирными боками, двинулся в сторону.

— Алло, Кузьмич? Здорово, Кузьмич, — загромыхал он, затихая за следующим зданием.

Друзья переглянулись.

— Понял? Телефоны это у них тут такие, — Иван поднял многозначительно палец.

— Типа раций, ага. Ну, удобно, чего уж.

— Это ж, если они так постоянно балакают, какое облучение башки постоянно, а?

— Может, поэтому он такой толстый? — подмигнул Андрей. — Кстати, как думаешь, девятый год — это он про дату говорил или что-то своё имел ввиду?

— Чёрт его знает. Но, на всякий случай, возьмём на заметку. Слушай, уж середина дня, а мы ещё в пределах видимости плотины. Никуда так не успеем.

— Так пойдём, чего мы здесь ошиваемся.

Они определились, где находятся относительно реки, выбрали улицу параллельно руслу и двинулись вниз по течению.

— Ты заметил, что народу на нас всё равно?

— В смысле?

— Ну, мы явно от них отличаемся, а никто и внимания не обращает.

— Так я бы не сказал, что сильно отличаемся. Тут, вон, мужики пробегали — не знаю, может, охотники какие или рыбаки, тоже в каких-то брезентухах таких выцветших. На наши похожи. Конечно, городские другие. Но всё равно тут тайга кругом. Да и это, не забывай — ЧП тут. Не до странных прохожих, добро спасают и себя.

— Ну да, наверное, ты прав.

Дальше шагали в тишине. Набрали темп, погрузились в равномерные думы. Городок скоро кончился, дорога выползла поближе к берегу — через ветки засквозила лента Енисея, всё так же смурно отражающего соответствующее небо. Мимо на огромных скоростях, все в одну сторону, проносились машины. Разбрызгивая лужи, не считаясь с одинокими пешеходами.

— Хоть в лес забирайся — собьют, не поперхнутся!

— Надо прижиматься к обочине.

— Главное, куда летят? Ведь если волну брать в расчёт — чего, она поможет, скорость эта им?

— Когда паника, не сильно хорошо мозг работает. Видать, на ближней сопке не сидится.

Они не раз пытались остановить хоть кого-нибудь, ведь было явно, что всем сейчас по пути — но нет, все проскакивали мимо, обдавая презрительно брызгами.

— Вань, а у нас легенда какая-нибудь есть?