Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ)

Взмахами исполинского молота он крошил черепа и дробил кости, обращая их в пыль и разбрасывая еретиков, подобно тому, как ветер раскидывает мусор. Молот с невообразимой скоростью пляшет туда-сюда, раскидывая орды диких и осатаневших врагов, превращая их в мешки с дроблёными костями. От ударов могучего молота в недалёкий полёт уходило каждый раз не менее полдесятка еретиков с раздробленными скелетами. Своей острой секирой он режет противником, раскидывая их лезвиями топора в разные стороны и подкашивая их, подобно страшному житнику. И через несколько секунд весь его низ покрылся горячей стекающей алой кровью, разукрасившей его подобного праздничным краскам.

Агония битвы наполнила поле битвы, но еретики не собираются отступать и готовы идти до гибели. Но вот ещё одна струя пламени накрыла инфернальной волной полсотни врагов, и еретики забыли про штурм укрепления. Теперь они желали спасти собственные жизни от неистовой ярости. Для жалких даэдропоклонников жизнь в этот момент превратилась в жуткий хоррор.

Центуриона пытались расстрелять из луков, но стрелы всего лишь со звоном отскакивали от стрел, так не причинивших вреда.

Адский центурион словно взбесился и начал самую настоящую резню. Маг, его контролировавший, давно отступил, оставив механического колосса держать юг. Его оружия крушили и терзали всё живое. Огнемёт испепелял всё, что попадало под адскую струю, пока не кончилось топливо. Сошедший с ума адский машинный демон из древних времён окружил себя вихрем крови и облаками из праха, сделав наступление невыносимым.

И так, страшный механизм, словно отомстил еретикам за смерть Саво, обагрив поле боя кровью и пеплом и надолго замедлив наступление и продвижение гнуси Люция.

Глава 29. Последний рубеж

Те же сутки. Цитадель Ордена. Ночь.

Небеса наконец-то разверзлись, и из чёрной бездны полился липкий противный дождь, перераставший медленно в ливень. Ветер стал порывист и подул резкими и ледяными порывами воздушных масс, которые промораживают прямо до костей. Холодный противный липкий ливень погасил пожары повсюду, предоставив на обозрение чёрные и обугленные поля острова.

Азариэль стоит на стене Цитадели, в окружении золотых лучников Саммерсета, и смотрит на всё то, что происходит внизу, выискивая детали. Ветер лихо подхватывает его отяжелевшие и мокрые седые волосы, с трудом отрывая их от доспеха. По его волосам бегут струйки воды, а доспехи блестели и играют бликами факелов и костров, которые горят магическим огнём, освещая Цитадель Ордена.

Пластины мифрила, наложенная одна на другую, спаянные в единый рыцарский панцирь, скрыли тело воина, вместе с ранениями и ссадинами.

Юноша смотрит вниз и видит целые массивы и груды разрушенных укреплений разного рода, которые ещё несколько часов назад защищали Цитадель, но теперь это прах и тлен, по которому ровными рядами маршируют враги. Глядя на то, что стало с островом и что пришлось за последние минуты им пережить, на парня нахлынули воспоминания об отступлении.

— Акатош… помилуй нас, Мара даруй нам твоё милосердие, — взмолился Азариэль, и с исцарапанных губ соскочило облачко пара, вместе с потоком отчаяния. — Боги — вы мертвы, вас нет, если вы не видите, что тут творится.

Он, когда встретил подкрепление, отступил вместе со всеми сразу в Цитадель, не заморачиваясь на бесполезные надежды выстроить оборону второго рубежа, ибо враг прорвался повсюду и разорвал в клочья север и восток. Нет теперь им спасения, а император решил стороной обойти страшную сечу, оставив воинство Ордена в одиночке. Где-то позади юноши трепещутся флаги «союза», потемневшие от количества сажи и влаги, изорванные подобно состоянию того воинства, в честь которого подняты.

— Кому ты там молишься? — вместе с вопросом на стене Азариэль увидел и командира лучников. — Как тебя кстати зовут?

— Азариэль. А вы видимо Андолемар?

— Да, — юноша разглядел шевеление губ через маску, укрывшую лицо лучника, оставив только яркие глаза. — Гэ’эль о вас рассказывала, эльф с человеческой душой. Она поведала мне и о вашем расследовании под Чейдинхолом.

— Много мы прошли. Хорошая эльфийка.

— Она подобна ночному светилу и имеет невыразимо красивые глаза. Можете её благородить подобно тому, как Культ славит Девять, ибо это она меня попросила прибыть к вам… ну и с Регентом вашим я знаком. Как она, кстати?

— В бессознательном состоянии. Мы её расположили в юго-восточном Донжоне. Истратила всю силу на меня.

— Странно. Я не замечал за ней жертвенности, да и о тебе она была не столь высокого мнения после Чейдинхола. Что ж, даже орку свойственно менять мнение. И неплохую же люди устроили бойню, как их боги вообще допустили до правления?

— И вы не любите людей…

— Да-а, в убеждениях мы с сестрой как два финика. Гэ’эль мне рассказала, кто затеял это побоище, — рука, облачённая в золото, простёрлась через зубец стены, показывая на выжженные дали. — Или это не результат алчности, которая таится в сердце человека? Я боюсь представить какая тьма прельстила вашего Люция, что он пошёл на такое?