Дорогой сновидений

— Он чудесен! — Мати не могла найти хотя бы одно воспоминание, которое было бы способно сравниться со всем увиденным здесь.

— Тогда не просыпайся, — бог сна взглянул ей в глаза. Его голова была чуть наклонена, словно кивая, убеждая и прося согласиться.

Разве Мати могла отказаться? Ей страстно хотелось остаться, более всего на свете! И… И почему она должна была отказываться от того, в чем, может быть, и была ее настоящая мечта?

И, все же… Она поморщилась, злясь на себя за то, что не может просто взять и сказать: "да!»

— Тебе не обязательно оставаться здесь навечно, — видя ее нерешительность, продолжал Лаль, говоря медленно, вымеряя каждое слово, как кошка каждый шаг, осторожно крадясь к своей цели. — Это ведь твой сон и ты сможешь покинуть его, лишь только того пожелаешь.

— Раз так, — девочка, улыбаясь, радостно кивнула, — да! Я хочу здесь остаться! — отбрасывая прочь все последние сомнения, проговорила она, а потом села, огляделась: — Я уже отдохнула. Куда мы пойдем теперь? Во что будем играть? Давай в прятки!

— Постой…

— Или…

— Постой, не так быстро! — смеясь, остановил ее Лаль. — Сперва нужно кое-что сделать… Видишь ли, чтобы продлить сон одного желания маловато.

— Но как же… — Мати растерялась. Она недовольно взглянула на бога сна, словно обвиняя его в том, что он подразнил ее конфеткой, а потом сам ее взял и съел. Лишь в этот миг она поняла, сколь сильно ее желание продлить этот чудесный сон. Ради его исполнения она была готова на все, что угодно. — Я должна буду заключить с тобой договор? — в легендах говорилось о чем-то подобном, впрочем, она не помнила, что именно. Эта мысль ей почему-то не понравилась.

— Нет, — рассмеялся Лаль, не дав ей даже задуматься над причиной своих чувств, словно стремясь к тому, чтобы, оставшись необъяснимыми, они поскорее сгорели, исчезли без следа. — Сей сон — это свобода, свобода от всего: страхов, обещаний, даже сомнений. Лишь ощутив полную свободу ты поймешь всю красоту и могущество моего сна. Но люди, даже находясь за гранью фантазии, не могут отбросить те переживания, что окружали их в реальном мире, с ними остается память, несущая в себе больше цепей, чем все рабские оковы вашей земли.

— Но… — девочка смотрела на бога сна, не зная, что сказать. Она чувствовала себя виноватой и, в то же время, какой-то… неполноценной, что ли. — Я не могу просто взять и перестать чувствовать или помнить. Ведь это не зависит от меня. И, потом… — ей было страшно отказываться от воспоминаний, душа противилась этому шагу, словно в них было скрыто нечто столь важное, без чего была немыслима сама жизнь.

Лаль, прочтя ее мысли, качнул головой, грустно улыбнулся: — От рабства тела избавиться легко. В отличие от рабства души… Прости, — он прервал свои размышления. — Конечно, тебе страшно. Вместо того чтобы поиграть с тобой, я говорю все эти непонятные слова… Я веду себя с тобой как с взрослой, а ты еще, в сущности, совсем ребенок.

— Но ты… — девочка с подозрением смотрела не своего собеседника. — Ты ведь мой ровесник, или…

— Я только выгляжу мальчишкой, — усмехнулся Лаль. — На самом деле я во много раз старше самого древнего старика на земле.

— Ну конечно! — как она могла забыть об этом? — Ты ведь бог!

— Да. И я могу принимать облик существа любого вида и возраста. Хочешь, я стану старым дряхлым псом с седой шкурой и слепыми слезящимися глазами? Или делающим свои первые шаги котенком?

— А я? Я тоже так смогу? — почему бы нет? Ведь ей так этого хотелось! А Лаль сказал, что в своем сне она может все, что угодно.

Девочка закрыла глаза, представляя себе котенка — маленького, серенького с широко открытыми наивными глазками, подвижными ушками и розовым носиком — пуговкой.

Но… Как она ни старалась, ей не удавалось сосредоточиться, в голову всякий раз лезли какие-то другие мысли, заставлявшие разрушаться уже практически законченный образ, сомнения, отнимавшие силы.

— М-м! Не получается! — она была готова заплакать от обиды.

— Только потому, что реальный мир прорывается в твой сон и мешает тебе сосредоточиться.

— Что же мне делать? Лаль, научи меня, как… Ой! — испуганно вскрикнула она, почувствовав, как вдруг задрожала земля у нее под ногами.

Подул резкий порывистый ветер, нагоняя на небо тучи, спеша закрыть им свет. Краски поблекли. Трава, цветы, деревья, — все вокруг стали тусклыми, теряя не только яркость, но и саму жизнь, превращаясь в старые выцветшие картинки…

— Что это?

— Ты просыпаешься, — Лаль исчез. Его голос начал удаляться, звуча тише и слабее.

— Но я не хочу! — девочка всеми силами старалась удержать сон, но очень скоро поняла, что ей это не под силу. — Помоги! — стала просить она бога сна. — Я не хочу просыпаться!