Дорогой сварливый босс

Уэстон не заставил меня полюбить свое тело, но когда мы были вместе, выключатель, который заставлял меня ненавидеть некоторые его части, щелкал. Его рот, пальцы и член, то, как он смотрел на меня и говорил мне грязные вещи, избавили меня от неуверенности и позволили мне быть не более чем сексуальным, чувственным существом.

Это было именно то, что мне сейчас было нужно.

Как я должна была отказаться от этого послезавтра?

Мы встали и оделись, готовые уйти на целый день, Уэстон был подтянутым и устрашающим в своем элегантном костюме для встреч с азиатскими менеджерами по снабжению, я — энергичной и спортивной в леггинсах, футболке и жилете из флиса Andes для моих приключений по скалолазанию.

Уэстон нахмурился, глядя на меня.

— Меня это не радует.

Я разгладила лацканы его пиджака и смахнула воображаемую пыль с его плеч.

— Как ты мне много раз говорил, и это было должным образом отмечено. Ты проведешь день со своей бывшей девушкой, которая хочет оседлать твой член, а я буду наблюдать, как кучка потных мужиков взбирается на скалы и утверждает свою мужественность. Сегодня вечером мы можем выместить нашу ревность друг на друге.

Он усмехнулся, но я увидела, как он поджал губы, прежде чем отвернуться. Он придерживался своей версии, что его настороженность по поводу того, что я занимаюсь скалолазанием с мужчинами, у которых я брала интервью вчера, была вызвана заботой о моей безопасности. Уэстон Олдрич не признался, что ревнует.

Но это было очевидно, и мы оба это знали.

Мы также знали, что это бесполезно. Мы не принадлежали друг другу за пределами моего гостиничного номера, а завтра в это же время у нас не будет даже этого.

Я схватила его за руку и притянула к себе.

— Поцелуй меня, чтобы я не забывала о тебе.

Он взял мое лицо в ладони, свирепо нахмурившись.

— Если ты хотя бы попытаешься забыть обо мне, я вытатуирую свое имя на внутренней стороне твоих век.

А потом его губы накрыли мои, подарив мне такой поцелуй, что я должна была бы умереть, чтобы забыть.

Я провела утро и ранний полдень, ходя взад и вперед, делая заметки и восхищаясь способностью человеческого тела бросать вызов гравитации.

Элиас, Кэмерон и еще десять атлетически сложенных людей из их альпинистской группы выпендривались передо мной, я была уверена в этом. Они взбирались на отвесные скалы, цепляясь пальцами толщиной в дюйм, как Человек-паук.

Элиас, парень примерно моего возраста, который, по сути, был большим сгустком энергии, подошел ко мне и стал наблюдать. У него была приятная улыбка и непринужденный смех.

Он протянул мне руку.

— Давай.

— Что?

— Ты собираешься подняться.

— Нет, я не могу этого сделать.

Он сжал мне руку.

— Давай. Ты не узнаешь, если не попробуешь.

Он был прав, и поскольку я снова начала доверять и любить свое тело, я вздохнула и взяла его за руку. Что самое худшее может случиться? Я упаду на задницу? Если бы я это сделала, я бы никогда больше не увидела никого из этих людей. Кроме того, они провели здесь большую часть времени, падая и отряхиваясь, почему я не могла?

Он отвел меня к валуну, который, по его словам, был для начинающих. Он был десяти футов высотой с неровной поверхностью. Я уставилась на него, гадая, как, по их мнению, я смогу на него взобраться.

Подошли еще несколько человек из группы, указывая на все места, куда я должна положить пальцы рук и ног, когда буду карабкаться. Затем они сказали мне попробовать.

Вот так просто от меня ожидали, что я взберусь на гигантскую скалу.

Так я и сделала.

И я упала.

Снова и снова моя задница сталкивалась с ковриком на земле.

Каждый раз они болели за меня.

И каждый раз я поднималась немного выше.

У меня все болело, наверняка были синяки, но раз уж я взялась за дело, то и не думала сдаваться.

Кэмерон сфотографировала меня в пяти футах от земли, и показал, когда я падала. К моему удивлению, я улыбалась как сумасшедшая.

— Ты крутая, — провозгласил он. — Если бы у тебя было здесь больше времени, я бы заставил тебя взобраться сюда с закрытыми глазами.

Смеясь, я вытерла пот со лба.

— Может быть, я вернусь.

Элиас скользнул рядом с Кэмероном, обнимая друга.

— Я слышал, ты что-то говорила о возвращении?

Мои глаза расширились.

— Я сказала «возможно». Никаких обещаний не давала. Мне придется договариваться с генеральным директором, а он известен своей сварливостью.

Элиас закатил глаза.

— Этот кот никогда не улыбается. Все в Andes такие?

Я помахала рукой.

— Привет, сотрудник Andes. Я улыбаюсь, и мистер Олдрич тоже. Кроме того, разве ты не видишь оперативную команду Andes все время? Не могут же все они быть хмурыми ворчунами.

— Не-а, — Кэмерон повернул голову к своей шее, треск был достаточно громким, чтобы заставить меня поморщиться. — Мы привыкли видеть их все время, и они были чертовски серьезны. Я не против, что они больше не появляются. Мы должны поддерживать атмосферу, понимаешь?

— Что..?

Элиас взял меня за руку, обрывая мой вопрос, и снова потянул к валуну.

— Прекрати пытаться отвлечь нас. Ты не закончила. У нас еще есть несколько часов дневного света. Я полон решимости вознести тебя на вершину.

Я сморщила нос.

— Я не знаю…