Дорогой Жан…

Мои ночные прогулки не прошли даром, я – вот же насмешка судьбы – простудился. Если бы болезни, гнездящиеся в человеческом теле, обладали собственным рассудком, о, в какое негодование впала бы сейчас моя главная мучительница, нагло потесненная столь обыденными захватчиками – насморком, кашлем и лихорадкой. Разве не ирония судьбы? Свыкнуться с мыслью о коварном и злобном враге непреодолимой силы, сражаться с ним за каждый день и час жизни, чувствуя мертвенный холод приближения конца – и поддаться этому? Осталось, право же, только умереть от простуды – вот будет пошлая глупость. Доктор Мартен мне в жизни этого не простит! Столько трудов… Я подозреваю, что он собирается написать какую-нибудь статью о моем случае, и ни за что не хотел бы его разочаровать. Уж это я ему должен за непрестанную заботу и волшебные пилюли.

Жан, я смеюсь, кашляя от этого смеха, и если бы ты видел меня сейчас, закутанного в кучу старых пледов и одеял, греющего руки о кружку с вином, – ты принял бы меня за одного из персонажей Бальзака или Гюго, какого-нибудь старого нищего или скупца, умирающего на груде золота. Но единственное золото, что еще мне доступно, скользит в оконную щель солнечным лучом и касается моих рук, не в силах их согреть.

21 октября 1933 г

Почтамт города Сент-Илер-де-Рье,

абонентский ящик на имя

г-на Мерсо

От г-на К. Жавеля,

Тулуза, ул. Св. Виктуарии, 12

ВЕРНУТЬ С ПОМЕТКОЙ

«АДРЕСАТ ВЫБЫЛ»

Пьер,

Надеюсь, что ты достаточно часто заглядываешь на почтамт. Помнишь, четыре года назад, как раз в то проклятое лето, Клэр неделю гостила у тетки по отцу, мадам Дюпри? Господин Дюпри – брат мужа моей сестры, и мы не то чтобы дружим домами, но видимся.

Несколько дней назад они всей семьей приезжали в Тулузу по случаю помолвки старшей демуазель Дюпри. Так вот, друг мой, чтоб не бередить излишними подробностями… В тот визит Клэр поссорилась с одной из младших Дюпри, и маленькая мерзавка украла у нее дневник, а потом, уличенная в краже, заявила, что выкинула его. То ли спустя годы паршивка подросла и поумнела, то ли просто совесть не давала ей спокойно жить, но дневник она привезла с собой, чтобы вернуть хотя бы родным Клэр. Правда, побоялась сделать это сама. А поскольку я для девочек Дюпри что-то вроде семейной феи-крестной, она обратилась к «милому дядюшке Клоду» с просьбой как-нибудь это уладить и все такое…

Пьер, я знаю, что ты думаешь о Жане Сантери, но он уверен, что Клэр его дочь. И ради памяти Амелии так оно и должно оставаться. Потому мне было невозможно просто оставить дневник у себя, чтобы отдать его тебе, но так же невозможно и отдать – без тебя. Да простит меня господь, я воспользовался тем, что дневник состоит из двух тетрадей, сшитых вместе. Помнишь Кристофа Леворучку, что проходил год назад по делу о фальшивых векселях? Он сделал для меня копию дневника, расшил его и сшил заново – с поддельными тетрадями. У тебя будет одна подлинная часть дневника, написанная рукой Клэр, у Сантери – другая. Это справедливо, Пьер.

И главное, ради чего я пишу это сейчас, а не жду твоего возвращения. Я не доверю дневник почте, но вот выписка из последних страниц. Ты поймешь, о чем это, как понял я. Понял – и содрогнулся. Пьер, ты не нуждаешься в моих просьбах найти эту тварь, но ради всего святого… Я любил Клэр, как собственную дочь, которой у меня не было и не будет. Я собирался, сославшись на дальнее родство с Жаном, оставить ей наследство… Не дай нам бог переживать тех, кто должен пережить нас. Надеюсь, что этот дневник станет гвоздем в крышку Его гроба.

Твой Клод

Дневник Клэр Сантери

7 августа 1929 года. Я так счастлива, что, кажется, должна светиться изнутри. Удивительно, как другие не видят этого? Странно подумать, что еще совсем недавно я не знала человека, который скоро станет для меня самым дорогим на свете. Нет – уже стал!..

12 августа 1929 года. Мой Друг говорит, что на мне печать ангела. И смотрит так восторженно и благоговейно, что внутри меня рождается тихий сладкий стыд, и радость, и нежность, такая нежность, что я даже слов не могу подобрать, чтобы выразить ее – да и как бы я посмела? Хотя я заканчиваю образование, но рядом с ним чувствую себя маленькой наивной девочкой, так много он знает обо всем на свете. А когда говорит о великом храме, который будет построен из чистых душ, чтобы даровать счастье и покой нашей милой родине – о, я вся трепещу, словно слушаю мессу…