Дороти должна умереть

Ближе к ужину вновь поднялось солнце. Видимо, Дороти все же соизволила проснуться. Мы только закончили есть, когда у всех зазвонили колокольчики. Несложно было угадать: что-то случилось, раз звук вел нас прямо в тронный зал. Созвали не только служанок. В коридорах было полно народу: стража, садовники, посыльные, повара и другая прислуга — все спешили в одном направлении. Я даже заметила шляпу Волшебника, проплывающую в толпе.

— Виновного нашли, — шепнул кто-то за спиной. — Поймали предателя, который помог обезьяне сбежать.

Хотя я едва притронулась к ужину, к горлу подступила тошнота. Если солдаты нашли виновного, значит, они вычислили меня. Знаю, как Дороти любит все обставить: ждет с нетерпением, когда вызовет меня перед всей толпой, заставит умолять о пощаде и унижаться, пытая страхом перед неизвестностью. В голову пришла мысль о побеге. Можно телепортироваться к лабиринту и спрятаться там. Я смогу скрыться прежде, чем попадусь в лапы железным солдатам. Или можно призвать клинок и вступить в бой.

Точно я знаю одно: в крошечную клетку в подземелье я ни за что не вернусь. И уж точно не отправлюсь в лабораторию Страшилы для исправления поведения. Но не успела я принять окончательное решение, как рядом оказалась Синдра.

— Жду не дождусь, когда все устаканится, — заявила она. — Представь, я нашла в кровати болт. Должно быть, комнату обыскали железные солдаты. А что, если это я предатель? В смысле, я ведь тоже носила сено к комнате Страшилы.

— Ты не сделала ничего плохого, — покачав головой, ответила я Синдре и ускорила шаг, чтобы поскорее от нее отделаться.

Когда мы оказались в тронном зале, мое внимание сразу же привлек Волшебник. Он оглядывал собравшихся с загадочной улыбкой, которая, однако, не затрагивала глаз. Волшебник стоял в гуще толпы, но в то же время держался особняком, словно был окружен невидимым пузырем. На самом деле люди просто боялись его и не хотели стоять слишком близко. Я больше удивилась тому, что он стоит здесь, внизу, среди обычных слуг.

Народ, столпившийся в тронном зале, оживленно болтал. Некоторые горничные не упустили прекрасную возможность пофлиртовать со стражниками. Но все резко замерли, когда в зал вошли Страшила и Железный Дровосек. Толпа затихла, и советники Дороти заняли свои места рядом с двумя пустующими тронами.

По толпе пронеслись шепот и волна аплодисментов, когда в зал, покачивая бедрами, вошла Дороти. Сегодня я впервые увидела ее после случая с мышью и с отвращением подметила, что весь этот «сон для красоты», кажется, приносил плоды — кожа Дороти выглядела безукоризненно, как у куклы: ни единого изъяна, ни пятнышка. Острые каблуки туфель, на которые я старалась не смотреть, выбивали при каждом шаге искры на мраморном полу. Волосы Дороти подпрыгивали на плечах. Сегодня они блестели сильнее, чем обычно. На принцессе было кожаное платье в ненавистную бело-голубую клетку, которое плотно облегало ее фигуру, расширяясь к полу, как рыбий хвост.

Дороти села на трон, изящно закинула ногу на ногу и оглядела всех собравшихся с выражением, в котором одновременно смешались властность и кровожадность. Второй трон сбоку от нее — его обычно занимала Озма — оставался пуст. Наверное, настоящая принцесса — не самая важная особа, чтобы приглашать ее на подобное мероприятие. Железный Дровосек ударил рукоятью топора об пол.

— Внимание! — рявкнул он, как будто все в зале и без этого не смотрели на трон.

На лице Дороти медленно расцвела широкая улыбка, настолько хищная, что могла бы сравниться с оскалом пираньи. Принцесса откашлялась, и голос ее эхом разнесся по залу:

— Тетушка Эм всегда повторяла, что великодушия никогда не бывает много, — сказала она. — Конечно, моя дорогая тетушка в жизни не была принцессой, но я до сих пор стараюсь следовать ее советам. Мне приятно относиться к вам не просто как к подданным, а как к друзьям.

Она замолчала, а собравшаяся толпа отозвалась аплодисментами и криками одобрения, часть из них была весьма искренней. Должна сказать, что я ожидала увидеть не такую Дороти. Может, как человек она та еще сучка, но определенно знает, как общаться с публикой.

— И как же мне отплатили за великодушие? — продолжала Дороти, картинно прижав руку к груди, голос ее внезапно наполнился болью. — Предательством. Предательством по отношению ко мне, к Стране Оз и ко всем вам.

В толпе послышался злой ропот. Удивительно, но народ охотно заглатывал наживку. Я прямо чувствовала, как ее взгляд устремляется сквозь толпу и буравит меня. Знала, что в любую секунду Дороти может приказать железным солдатам растолкать публику, схватить меня и бросить к ее ногам, чтобы прилюдно наказать. Кулаки непроизвольно сжались. Да, было страшно, но в то же время в груди нарастала ярость. Я должна быть готова выхватить кинжал и сделать так, чтобы великодушная правительница Страны Оз умерла первой.

— Мы добьемся справедливости! — выкрикнула Дороти. — Правда всегда раскрывается.