Дороже только снег

– Это от неразделённой, безответной любви, -Уточнил я, -Переживания ..и

Яя взяла мою руку и, прижав к своей груди, прошептала, широко округлив глаза:

–Я не сделаю вакцину, Алекс.

Я чувствовал, как под моей рукой ее сердечко билось быстро- быстро, как у маленькой отважной птички.

Когда мы вошли в зал, доклад уже начался, свободных мест не было. Люди сидели, стояли в проходах, голограммы зависали, чуть выше, в воздухе. Я пытался разглядеть в президиуме профессора Рассела, но не мог.

Владимир Сперанский с победоносным видом, декламировал данные о гипоталамусе. Я боялся потерять Яю и, отвлекся. Найдя взглядом рыжие волосы, я протиснулся и взял ее за руку. Яя не отвела руку. Что- то происходило на сцене, я не мог разглядеть. Внешне ничего не поменялось, но, вдруг, зал сорвался с мест, и, слился в многоликую толпу. Толпа ринулась к столу заседаний. Громко раздался странный глухой полусинтетический голос. Чей это голос? Кто говорит? Члены президиума недоуменно оглядывались, пытаясь вызвать менеджера устранить техническую ошибку. Только Сперанский стоял прямо, с победоносным видом и молчал. Голос продолжал звучать буквально по звукам, невероятно медленно, будто инопланетное послание. Все замерли в тишине, пытаясь понять речь. Это же голос Рассела! Я узнал его немного мягкое Р.

: «Здесь …я здесь …я здесь…» Всё крутили головой, пока кто – то не крикнул, показывая рукой вверх: "Смотрите, смотрите!" И тут публика заметила, что, над головой слушателей медленно летает светящийся шарик, настолько небольшой, что легко поместился бы в ладошке. «Я – гипоталамус, я оставил свое бренное, измученное болезнями тело, завещав себя на эксперимент. Я- душа, если хотите,…Я -профессор Рассел»

Тут публика ахнула:

–Что с Вами случилось, профессор? -Профессор, это вы?

В полной тишине, сотни пар изумленных глаз, не отрываясь смотрели на шарик.

–Всю свою жизнь я посвятил вопросу сохранения личностного сознания, то есть автономной дистанционной ментальности. Выводы, которые я сделал, находясь в подобном виде, это то, что изначальной потребностью для жизни души является общение, что память о тебе других людей, питает тебя нейронными электрическими связями, являясь источником ментальной жизни", хриплым компьютерным голосом говорил Рассел, вернее его гипоталамус. -Эта пища для существования и создания последующих мыслей. Я рад служить науке, и счастлив, что у меня есть душа». Шарик медленно стал двигаться в нашу сторону. Приблизившись ко мне, шарик заметался на месте.. Хотел что-то сказать.

– Рад приветствовать, Вас, коллега. Что скажете, не ожидали увидеть меня в таком вот забавном виде. Видите, я теперь достиг небывалых побед в похудении, теперь я вешу 10 грамм. Ха- ха –ха»

Даже в таком состоянии Рассел продолжал шутить. Сильный характер!

С трудом, отлепив присохший к небу язык, я произнес:

–О, Боже, профессор, мы даже не знали, что вы.. ну …умерли.., простите, это шокирует.. Как Вы себя чувствуете? Спросил я и осекся.

– Я не умер, я жив, просто жив только мой гипоталамус. Сказать Вам честно, я страдаю… Я хотел бы видеть Вас, слышать полностью ваши голоса, подать Вам руку…Позаботьтесь, коллега, я хочу видеть…не могли бы они придумать мне какие-нибудь глаза…»

Шарик взлетел, преодолев обратный путь над головами завороженной публики, медленно опустился в высокую прозрачную коробку и перестал светиться. Полная темнота накрыла толпу. Воцарилось гипнотическое молчание. Затем раздались редкие аплодисменты, прерываемые возмущенными возгласами: "Это жестоко. Это не проявление чистого сознания! Он страдает!'

Одна сердобольная женщина в ручной шали, прижав руку к сердцу, со слезами просила: «Прошу Вас, отдайте его мне, я о нем позабочусь, в этой коробке ему плохо!» И, схватившись за чемодан, женщина присела на пол, в рыданиях.

–Успокойтесь! Он живёт не в материальном мире, ему не нужна эта ваша забота! Сперанский пытался расцепить её пальцы, но тут чемодан стали хватать и тянуть его в разные стороны. Чемодан! Ах, ну, да, конечно, я узнал этот чёрный загадочный чемодан, который Сперанский не выпускал из рук, и тогда, в туалете. Если бы я тогда знал, что, вернее, кто в этом чемодане! Я не мог поверить, не розыгрыш ли это. Я представил себе будущее-мир, полный людей и маленьких общающихся светящихся шариков. Толпа в ажитоже разрывалась на сотни рук, голов и кричала разноголосьем: -Отдайте! Не смейте! Ужас! -И одинокий возглас шепотом: Потрясающе!

Профессор Иаку, пребывший из Японии, с Земли, хотел немедленно зафиксировать технологии.

Мы вышли на чистый воздух Айкона. Яя была потрясена и молчала и.. шла в направлении Делав!!Она шла туда! Сегодня на Айконе было воскресенье. А значит золотой день. Кругом распылялись шёлковые туманы, будто из миллиона солнечных пылинок. Фасады зданий постепенно стирались, оставляя мансарды и балконы над светящимся облаками. Я очень любил воскресенье на Айконе, когда можно было кутаться в золотистой пелене.

Глава 10.

Любить нельзя помиловать.

«Вылечи нас, Господи,

мы все больны