Дороже всякого золота<br />(Кулибин)

— Лешак его знает, — отозвался голос с баржи, — слышно, колдун какой-то. Отваливай, сказано, нече по ночам баловать!

Не слышал последних слов Хурхом. Греб так, что доска обломилась.

«Эх, Петрович, Петрович, свалилась беда на твою голову!»

Накатился ботник на камни, перелетела вода через борт, а Хурхом, припадая на больные ноги, уже бежал навстречу огню.

В канаве застряла бочка с водой. Пожарный бил клячу кнутом. Любопытные стояли кругом. Лошаденка беспомощно рвалась из оглоблей.

— Люди добрые, что же это! — закричал Хурхом. — Пособить надо!

Он схватился за колесо телеги, подбежало еще несколько человек.

— Ну, милая!

Бочка, переваливаясь на ухабах, потащилась в гору. Рядом с Хурхомом приплясывала какая-то старушонка.

— Э-э-э, правду люди говорят: бог покарал колдуна.

— Ты сама ведьма! — цыкнул на нее Хурхом.

— Молчи, окаянный, господь вершит суд праведный.

Старушонку оттерли. Желающих поглазеть на пожар было много. Они двигались в гору, прилипали к домам и заборам, глядели, как зверем мечется огонь.

Добровольцев тушить пожар не находилось, и огонь лихо гулял по галерее дома. Старик с белой бородой, путаясь в полах длинного кафтана, метался по двору. Из-за кучи головней — все, что осталось от амбара, — выбежала навстречу Хурхому обезумевшая женщина.

— Хурхомушка, родненький, за что наказание такое?

Она упала на землю и забилась.

— Детей-то, детей?! — бросился к женщине Хурхом.

— Вынесли, — ответил кто-то рядом. — Вот самоходы все сгорят…

Хурхом выхватил у пожарного ведро, опрокинул воду на голову и скрылся в клубах дыма. В сенях горячо лизнуло пламя. Упал на пол, руки нащупали порог горницы. Хурхом знал: в ней на табуретках — макеты самоходов, на стене — часы дивной работы. Перевалился через порог, ударился головой о токарный станок. «А, черт, хоть бы ведро воды кто плеснул!» Макет самого большого судна стоял в простенке между окон. Петрович говорил, что будет бегать оно по Волге лихачом. Хурхом дотянулся рукой до гладкого борта судна, обхватил и вместе с макетом вывалился в проем окна.

…Очнулся Хурхом в телеге. В нежно-голубом небе парил ястреб. Лошадь неторопливо шлепала копытами. Солнце заслоняла широкая спина возницы.

— Куда меня волокешь? — прошептал запекшимися губами Хурхом.

Возница обернулся. Это был татарин в выгоревшей, как дорожная пыль, тюбетейке.

— Жива?

Щелочки глаз брызнули радостью.

— Ой, как хозяин беспокоился! Все его добро огонь взял — ему ничева, твоя здоровье — больно переживал.

26

После пожара жил Иван Петрович в Карповке, потом в доме своего бывшего ученика Алексея Пятерикова. Худо старому человеку без угла. Оставалось обратиться в «общественное призрение». Несколько унизительных часов просидел изобретатель среди нищих и калек, дожидаясь приема. Кто бы мог поверить, что этот старик в потертом кафтане был чтим императрицей Екатериной и всемогущим князем Потемкиным.

В «общественном призрении» выдали погорельцу взаимообразно 600 рублей. На эти деньги купил Кулибин ветхий домик.

Из крошечного оконца видно Волгу. Не широкую, раздольную, а голубой лоскуток. Иван Петрович опускает перо в чернильницу и пишет на листе бумаги: «Неусыпными попечениями вашего императорского величества о благе верноподданных воздвигнуты великолепные здания в Санкт-Петербурге: церковь Казанские пресвятые богородицы, при реках каменные берега, биржевой зал, чугунные мосты, увеселительные бульвары и многие другие значительные строения, возвысившие сей престольный град красотою и величеством выше всех в Европе. Недостает только фундаментального на Неве-реке моста, без коего жители перетерпевают весной и осенью великие неудобства и затруднения, а нередко и самую гибель…»

…В голубом лоскуте показалась расшива. Подается с трудом. Где-то там, под берегом, тянет ее бурлацкая ватага. Ноги избиты в кровь, плечи стерты, лохмотья волочатся по песку.

…Что это? Из-за Печерского монастыря бежит против воды судно с трубой. Дым реку застилает. У Егорки глаза острые, видит: колеса о воду толкаются. Вот это самоход! Летит Егорка к Петровичу рассказать, что на реке видел. Возле ворот старый Хурхом стоит.

— Не беги, нет больше Петровича! — Дрогнула щека бурлака, слеза покатилась по ней. — Передай вот на похороны…

В руке Егорки — несколько медяков.

А на Волге все настойчивее стучала колесами новая эпоха.

Основные даты жизни Ивана Петровича Кулибина

1735, 10 (21) апреля — В Нижнем Новгороде, в семье посадского жителя, мелкого торговца мукой Петра Кулибина, родился сын Иван.

1751 — Первые деревянные часы с кукушкой.

1752 — Поездка в Москву. Знакомство с часовщиком Лобковым. Приобретение инструмента. В Нижнем Новгороде — ремонт часов, музыкальных шкатулок и прочих автоматов с заводными пружинами. Медные часы с кукушкой.

1764–1767 — Работа над уникальными часами «яичной фигуры». Изготовление по английским образцам телескопа, микроскопа, подзорной трубы и электрической машины.

1769 — Переезд в Петербург.

1770 — Зачисление в Академию наук главным механиком.