Дорожное происшествие

Крейцер и Арнольд молча глядели в вечереющий сад. Комната, где они находились, лежала на уровне земли, дверь на террасу была открыта. Два желтых садовых стула и сложенный зонт стояли возле невысокой ограды, делившей участок пополам. За террасой виднелся газон и пушистая клумба, на которой доцветали золотые шары и лиловые астры. Высокие темно-зеленые ели, чьи ветви свисали до самой земли, росли в дальнем конце сада, укрывая дом от любопытных взглядов. С соседнего участка доносилось стрекотание садовой косилки, комнату наполнял запах свежескошенной травы и влажной земли.

Фрау Оверман вернулась, держа под мышкой газету, и положила ее на стол перед Крейцером.

- Это был телеспектакль, он назывался «Дети Венеры». Начало в двадцать, конец в двадцать один сорок.

- Стало быть, вполне возможно, что этот человек ушел в двадцать один час.

- Возможно-то возможно, но он мог с тем же успехом уйти и после двадцати одного.

- Никакой машины вы не видели?

- Вы хотите спросить, на чем он уехал?

- Да, именно это. - Крейцер старался выглядеть как можно спокойнее.

- Точно я не могу сказать. - Фрау Оверман взглянула на обоих и смущенно улыбнулась. - Но помнится, перед домом взревел мотор, когда этот человек ушел.

- Из окна вы ничего не видели?

- Нет, шторы были задернуты, я сидела на тахте и ноги укрыла пледом. Спектакль меня очень увлек. Да и чего ради я стала бы глазеть из окна? Я и от природы не очень любопытна. Мужа моего это доводило до белого каления. Он считал, что это неженственно. Я проявляла недостаточно интереса к его похождениям, а он считал это равнодушием. Да, в жизни делаешь немало глупостей. Вы уж извините… - Она глубоко вздохнула и вдруг прямо на глазах как-то увяла.

Крейцер и Арнольд растерялись и не знали, что отвечать. Воцарилось молчание. Арнольд крутил в руках свой портсигар, открыл его, предложил сигарету фрау Оверман и дал ей огня. Она несколько раз глубоко затянулась, и лицо ее стало приветливым, как прежде.

- Извините, пожалуйста, - повторила она и улыбнулась. - Еще вопросы у вас есть?

Крейцер кивнул.

- Какое впечатление производит на вас фрейлейн Альвердес?

- Очень хорошее. Она живет у меня вот уже три года и ни разу, например, не дала мне повода упрекнуть ее в неискренности. Скорей наоборот. Иногда она так откровенно высказывает свое мнение, что некоторые ее за это даже недолюбливают. Я пыталась ей втолковать, что с такой прямолинейностью она только наживает себе врагов, но без всякого успеха. Она вбила себе в голову, что каждый, кто ее спросил о чем-нибудь, должен услышать в ответ самую неприкрашенную правду. А если кого это не устраивает, тот пусть катится подальше, она и без него обойдется. Человек она очень трезвый и рассудочный, чувства там всякие - ну как раньше у молодых девушек - это не для нее. Об этом она и слышать не желает, а если случайно зайдет речь, становится колючей и тотчас меняет тему. У нее критический ум, она хладнокровно высчитывает, как для нее будет лучше, и ведет себя соответственно. Может, это прозвучит чересчур грубо, но, по-моему, она хороший мужик. Аккуратна, не мотает деньги, всегда готова помочь другим. И отчего бы ей не завести друга сердца, не поразвлечься немного? Молодость пройдет быстро, дети и муж потребуют внимания, а для себя и времени не останется.

Фрау Оверман откинулась в кресле и провела кончиками пальцев по лбу.

- Как вы полагаете, почему она не сказала нам правду?

- На этот вопрос я при всем желании не могу ответить. Не знаю, какие у нее могли быть причины. Мне вся эта история не понятна.

- Скажите, фрау Оверман, вы не могли бы уделить нам еще немного времени. Я хотел бы пригласить вас на небольшую автопрогулку. Не дольше чем на час, потом мы, разумеется, доставим вас обратно. Этим вы окажете нам большую услугу.

- С удовольствием. Часом я вполне могу пожертвовать, если вам от этого будет польза. А что я должна делать?

- Я хочу знать точно, был здесь доктор Николаи или не был. А подробности я сообщу вам по дороге.

- Хорошо, я только скажу сыну и надену пальто. Фрау Оверман закрыла дверь на террасу, вышла в переднюю, и оттуда донесся ее голос: «Петер! Петер!»

Крейцер обернулся к Арнольду:

- А для вас у меня есть еще задание. Поспрашивайте у соседей, не видел ли кто позавчера вечером стоявшую здесь перед домом машину, а может, и шофера. Вдруг повезет.

Минут через десять в комнату заглянула фрау Оверман и сказала:

- Ну, я готова.

Крейцер вышел в переднюю. Дверь в комнату мальчика была распахнута, и он заглянул туда. С потолка свисали всевозможные авиамодели, от всепогодного истребителя до сверхзвукового бомбардировщика. Вся верхняя часть комнаты выглядела как столпотворение из крыльев и отливающих серебром фюзеляжей. На стенах были прикреплены кнопками портреты космонавтов, цветные и черно-белые, в скафандрах и без них, внутри космического корабля и снаружи.

Фрау Оверман стояла перед зеркалом и приглаживала свои блестящие, словно лакированные волосы. Крейцер помог ей надеть пальто, для чего ему пришлось подняться на цыпочки.