Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь

Впрочем, эти мордва добрый народ, хотя с первого взгляда они и покажутся всякому странными по их молчаливости, неразвязности и полурусскому наречию. Они составляют более чем одну восьмую часть всего народонаселения Нижегородской губернии, впрочем, число их заметно уменьшается, может быть, потому что они нечувствительно смешиваются с русскими, от которых мордвина можно только отличить по платью и по выговору. Мордвины разделяются на два племени – эрзя и мокша; в Нижегородской губернии живет только первое, которое, по их преданиям, сперва было и многочисленнее и сильнее мокши. Этот народ, за 200 лет пред тем еще буйный, еще напоминавший русским времена Аранши и Пургаса и часто прекращавший всякие сношения в этом крае, теперь самый тихий и смирный народ[35]. Нигде, кажется, так не редки преступления, как между мордвинами, убийств у них почти никогда не бывает. Они совершенно свыклись с оседлостью, сделались хорошими подчиненными и вместе с этим, имея самые тесные связи с русскими, сделались самым образованным племенем из всех финских племен, если только они финского происхождения. В самом деле, как некоторые остатки их языка, так и самые черты лица их совершенно отличны от языка и физиономии финских племен, живущих севернее. Если они имеют что-нибудь общее с чувашами, черемисами, вотяками, так это неопрятность, следствием которой у них бывает слепота. Во всякой мордовской деревне можно встретить множество взрослых, а еще более детей с больными глазами; оспа также еще свирепствует между ними. Впрочем, они почти все живут в русских белых избах, а не в дымных, тесных чувашских лачугах. Главное занятие после земледелия составляет у них пчеловодство. Одежда их состоит из длинной белой холщовой рубахи, вышитой по плечам черными и красными нитками; женщины носят коротенькое платье, называемое «понька»[36], а на голове особенный убор с опускающимся назад покрывалом, вышитым тоже черными и красными нитками, а у богатых и шелком. Мордва вся почти приняла христианство еще в царствование Елизаветы Петровны: недалеко от села Вечкушева (Арзамасского уезда) и теперь еще есть большая ложбина; тут было прежде озеро, и в этом озере крестилась здешняя мордва. Теперь все мордвины очень привержены к церкви, хотя и удержали еще некоторые языческие обряды, например жертвоприношение вола, поставление в лесу разной пищи и пр. Центром нижегородской мордвы считается село Терюшино: это как бы столица племени эрзи, так же точно, как Краснослободск (город в Пензенской губернии) – столица племени мокши, Чуксар (Чебоксары, город Казанской губернии) – столица чуваш и пр.

Солнце уже не пекло, склоняясь к западу; пыль улеглась, и наше путешествие сделалось сноснее. Свет вечереющего дня, пробиваясь через густые массы какого-то тумана, обыкновенного во время жаров[37], полосами летал по отдыхающей от зноя земле. На востоке из-за горизонта уже выглядывала ночь. Она, казалось, робко выжидала заката солнечного, чтобы накинуть на утомленную землю свое прохладное покрывало. Солнце еще бросало порою огневые свои взоры сквозь марево, но, вероятно утомленное столько же, как и мы, долгою дорогою, тотчас же пряталось в багровые струи тумана… Туман вверху развивался на мелкие фиолетовые облака, а внизу багровел более и более; но вот еще огневою звездочкою солнце сверкнуло на самом краю неба; туман подхватил эту звездочку, завернул ее в свои изгибы и разлетелся на тысячи желтоватых облаков, которые медленно понеслись разгуливать по небу. Ночь вступила в права свои. Она обхватила землю своими прохладными объятиями, нежила ее; и земля, как модная жена, за отсутствием солнца, своего законного супруга, бросилась к ней, пила с жадностью ее упоительные поцелуи, дремала в томной неге и совсем не обращала внимания на неуклюжий месяц, который, лениво всплывая на горизонте, словно Аргус, хотел подсматривать поведение своей невестки. Резвые звездочки порой вспыхивали на горизонте, но тотчас стыдливо прятались в эфир, потом, осмотревшись, заискрились радужно на темном своде неба. Ветерок засвежел, прохлада благодатная разлилась повсюду. Все отдыхало…