Дорожные записки (На пути из Тамбовской губернии в Сибирь)

Мы приехали в село Ильинское, принадлежащее графине Строгоновой. Церковь в Ильинском построена только около ста лет тому назад; но, несмотря на это, я заметил в ней два-три образа старинной работы. Называли их греческими подлинниками, но несправедливо: они принадлежат к тому разряду икон, который слывет под названиями сибирского, устюжского, строгоновского, баронского, и который имеет по большей части золотое поле. В Пермской губернии мною таких образов, особенно в Соликамске и его окрестностях. Во время моего путешествия я встречал там не раз образа новгородские старого письма, но подлинных греческих не видал. В Ильинском строится еще церковь старообрядческая. Раскол, некогда в большой силе господствовавший в Пермской губернии, благодаря ревности миссионеров и увеличению числа приходских училищ, почти совсем прекратился. Старообрядческие церкви составляют переход от раскола к чистому православию, от заблуждений к истине. Раскольников и старообрядцев в Пермской губернии называют кержаками. Употребляют и глагол кержачить— раскольничать. Это слово образовалось следующим образом. До Петра Великого, в Пермском краю раскола не было. Но когда этот просветитель Руси нашелся вынужденным употребить меры строгие против отщепившихся от церкви православной, тогда явился раскол и в здешней стороне. Обширные леса Керженские, находящиеся в Нижегородской губернии и принадлежавшие прежде великим княгиням, были населены во времена Петра закоренелыми раскольниками. Питирим, сперва игумен Николаевского Переяславль-Залесского монастыря, а потом епископ нижегородский и алатырский, ревностно занимался равноапостольским делом обращения раскольников и при самом начале своих увещаний обратил более 2.000 человек духовного и мирского чина. Но когда некоторые закоренелые изуверы не только что не слушали увещаний Питирима, но еще старались увеличить как можно более число своих единомышленников, тогда Петр Великий принужден был сослать некоторых керженских раскольников в Сибирь и Пермскую губернию. Но в числе этих сосланных был лжеучитель их Власов. Он и клевреты его рассеяли гибельные семена раскола по Сибири и по Пермской губернии. Петр Великий в бытность свою в Астрахани отменил приказание это, узнав о следствиях, и повелел раскольников керженских впредь ссылать в Рогервик. Но зло, занесенное в Сибирь, развилось и только в нынешнее время почти кончилось. Сначала раскольников звали в Пермской губернии пришедшими с реки Керженца — кержаками; впоследствии это слово превратилось в нарицательное, имеющее одинаковое значение со словом „раскольник".

Ильинское не завод, а просто село, и жизнь в нем отлична от заводской. На заводах и в Новом-Усолье мы не видали ни одной женской души: там женщины не выходят, кажется, из своих гинекеев; здесь, напротив, они были налицо, изукрашенные, разрисованные…

Мы отправились в Пермь. Переехав Каму, мы были в Добрянском заводе. Он принадлежит графине Строгоновой и существует с 1752 года. Производство на нем железоделательное, для которого чугун поставляется с Билимбаевского завода, находящегося в Кунгурском уезде, близ Уральского хребта. Сплавляют его весной вниз по реке Чусовой и потом возят вверх по Каме до Добрянского завода. В этом заводе мастеровых считается до 950 человек. 13 кричных и других горнов, на которых вырабатывается полосового и сортового железа от 90 до 100 тысяч пудов. Прежде производилась здесь плавка меди, которую добывали в близ-находящихся рудниках: было три медеплавильных горна, и на них выплавлялось до 150 пудов штыковой меди. Это бедное производство оставлено, потому что не покрывало даже издержек, на него употребляемых.

Мы отправились из Полазнинского завода после обеда. Доехали мы до Чусовой и благополучно переправились через эту реку. Я не прощался с ней, надеясь видеть ее верховье; но, к сожалению, обстоятельства не позволили мне этого сделать… Вот и Пермь раскинулась пред нами. Вид на этот город с Камы и с низменных мест, находящихся у подошвы горы Мотовилихинской, очень хорош. Большие каменные дома тянутся длинною линией по берегу Камы; над ними возвышаются церкви и монастырь; по левую сторону города высокая и крутая гора с своими мелкими кустарниками еще более увеличивает красоту ландшафта. Ближе ее, в ущелье рисуется Мотовилиха с облаками дыма над заводскими зданиями. Но вот мы приехали в Пермь — и где тот прекрасный ландшафт, которым издалека любовались мы? Те большие каменные дома, которые находятся по берегу Камы, стоят без рам, без окон, с провалившимися крышами, с обвалившейся штукатуркой; на улицах нечистота, дырявые тротуары, крапива по колени. Воля ваша, а Пермь как хороша снаружи, так незавидна внутри.

VIII. Пермь. — Наружное устройство города. — Промышленность и торговля. — Жизнь в Перми. — Заключение