Дорожный снайпер

– Убежал, гад! – громко провозгласил он. – Прямо рекорд по бегу поставил, с такой скоростью улепетывал! Все, надо звонить в Главк, объявлять его в розыск. Причем сразу в федеральный розыск, по всей стране. Что, ты звонить будешь или я сам позвоню?

Однако Гуров не спешил с ответом – он все еще смотрел на мать Павла. И увидел, как после слов Крячко губы у нее поджались, всякие сомнения на лице исчезли. Стало ясно: ни на какие вопросы оперативников эта женщина отвечать не будет. Тогда он перевел взгляд на Крячко и сказал:

– И чего ты так спешил возвращаться? Прогулялся бы немного, остыл… Чего ты затвердил: «розыск, розыск»? Не будем мы пока ничего объявлять. Попробуем пойти другим путем. – Затем вновь обратился к Наталье Лободе: – Наталья Семеновна, может, вы хотя бы можете мне сказать имена тех людей, для которых ваш сын работал? Может, они объяснят, для чего он явился в банк?

Однако его доверительный тон уже не действовал на хозяйку квартиры. Она твердо ответила:

– Я же вам сказала: ничего вам рассказывать не буду. Узнавайте где хотите. И вообще, уходите из моего дома! Раз у вас нет документов для обыска, нечего вам тут делать. Уходите!

Крячко начал было горячо возражать женщине, однако Гуров потянул его за рукав и вывел на лестничную площадку. Тут же за их спинами щелкнул дверной замок. Лев махнул рукой оперативникам, которые дожидались на лестничной площадке, и все вместе они спустились вниз. Здесь он наконец высказал другу свою досаду:

– И чего ты ворвался туда с криком? Она готова была рассказать кое-что, а теперь те же самые сведения придется добывать окольными путями. Честное слово, Стас, иногда ты проявляешь усердие не по разуму.

Было заметно, что Крячко обиделся на слова друга.

– Почему же это «не по разуму»? Мы что, не будем больше искать этого Павла Лободу?

– Будем, конечно, – ответил Гуров. – Но пока что у нас нет оснований объявлять его в розыск. Нет никаких доказательств того, что он проник в кабинет Полубояринова и убил хозяина кабинета. Мы даже не уверены, что он сможет дать важные для нас свидетельские показания, не говоря уже о показаниях признательных.

– Ну, и как же ты собираешься его искать, если у нас нет ни места его работы, ни имен его друзей и знакомых?

– Придется обратиться к услугам сотовых операторов. Нужно узнать, у какого оператора находился на обслуживании его телефон, и просмотреть перечень звонков за последние пару месяцев. Так мы узнаем и друзей, и знакомых. И раз уж ты с самого начала занялся личностью Павла Лободы, то ты и продолжай эту линию. Надеюсь, что уже сегодня у тебя будут имена людей, к которым мы можем обратиться.

– А ты куда – в банк?

– Да, нужно продолжить беседы с сотрудниками этого финансового учреждения, – кивнул Лев. – Утром я успел поговорить только с секретарем Сорокиным, да и то на бегу. Сам понимаешь, это не допрос. А кроме Сорокина, там и другие люди есть. Хотя бы заместитель Полубояринова господин Толстов. К ним у меня тоже есть вопросы.

На этом оперативники расстались. Крячко вернулся в Главк, чтобы плотно поработать с сотовым оператором Павла Лободы, а Гуров на оперативной машине поехал в банк. Он никого не стал извещать о своем приезде, а сразу поднялся в приемную Полубояринова.

Секретарь Игорь Сорокин сидел на своем месте и что-то набирал на компьютере. Увидев входившего полковника, он вскочил, словно школьник, застигнутый за распитием отцовского портвейна. Вид у него был растерянный.

– А, это вы! – воскликнул он. – А я тут работаю… Составляю отчет… Приказ Никиты Семеновича…

– Я вас ненадолго отвлеку от этого занятия, – проговорил Лев, садясь напротив секретаря. – Ничего?

– Да, конечно, ничего… То есть это, конечно, гораздо важнее… Ведь следствие…

– Значит, вы теперь стали секретарем нового руководителя банка?

– Да, поскольку Петра Петровича не стало… Должен же я где-то работать…

– Но ведь у Толстова, я полагаю, был собственный секретарь?

– Да, у него Милана Тархова секретарь…

– И второй секретарь ему, наверное, не нужен?

– Скорее всего, нет. Так что мне, скорее всего, придется искать новую работу.

– Выходит, от смерти вашего руководителя вы ничего не приобрели, а, наоборот, проиграли, – заключил Гуров.

– Да, проиграл, – согласился Сорокин. – А… что я, собственно, мог приобрести?

– Ну, мало ли что. Не знаете, Полубояринов не упоминал вас в своем завещании?

– Понятия не имею. Вряд ли. В конце концов, я для него просто служащий. Между нами не было каких-то отношений, кроме деловых. Было бы странно, если бы он стал упоминать меня в своем завещании.

– Странно, странно… А мне вот другое странно, Сорокин. Вы, наверное, заметили, что одно из окон в кабинете Петра Петровича было приоткрыто?

– Окно? Нет, не заметил… Я как-то не обратил внимания…

– Разве? Мы с коллегами так оживленно это обсуждали, стоя возле того самого окна. А вы рядом находились – и не заметили.

– Ну… я был настолько потрясен смертью Петра Петровича… Нет, я не заметил открытого окна.