Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства.

Итак, первая неправда Ленина заключается в том, что они (Ганецкий и Козловский) «оба не большевики». В Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранились свидетельские показания Ленина, данные им присяжному поверенному Н. П. Колоколову в конце мая 1917 года по делу провокатора Р. В. Малиновского. В них Ленин говорит, что после ухода Малиновского из Государственной Думы весной 1914 года для расследования подозрений была создана комиссия, в которую входил он сам, Зиновьев и Ганецкий. Они-то и заявили, что «Малиновский не провокатор»{288}. Это еще раз свидетельствует, что Ленин и Ганецкий принадлежали к одной и той же большевистской партии. (Кстати, как впоследствии выяснилось, Малиновский все же был провокатором. В 1918 году он по настоянию эсеров был арестован, предан суду и расстрелян по приговору Верховного трибунала ВЦИК.)

Запершись в квартире Аллилуевых, Ленин писал: «Не суд, а травля интернационалистов, вот что нужно власти. Засадить их и держать – вот что надо гг. Керенскому и К°»{289}. Между тем имелись все основания судить Ленина и его друзей по партии как изменников Родины. (Органы дознания Временного правительства подготовили 21 том «Дела по обвинению Ленина, Зиновьева и других лиц, принадлежащих партии большевиков в государственной измене». (Но, как бы то ни было, ни Ленин, никто другой из большевиков не был предан суду за совершенные преступления. А вот следователь Александров Павел Александрович, расследовавший летом и осенью 1917 года дело Ленина и его сообщников, в советское время был расстрелян как «враг народа», ведший якобы «активную борьбу против рабочего класса и революционного движения».)

Прокурор петроградской судебной палаты Н. С. Каринский 22 июля опубликовал доклад о ходе расследования по делу большевиков. В нем вина за подготовку, организацию и руководство вооруженным мятежом 3-4 июля возлагалась на партию большевиков во главе с Лениным. По части выдвинутых обвинений в докладе указывалось, что Ульянов (Ленин), Апфельбаум (Зиновьев), Коллонтай, Гельфанд (Парвус), Фюрстенберг (Ганецкий), мичман Ильин (Раскольников), прапорщики Сахаров и Семашко, Рошаль и их сподвижники договорились с врагами России «содействовать дезорганизации русской армии и тыла… для чего на полученные от этих государств денежные средства организовали… вооруженное восстание против существующей в государстве верховной власти»{290}. А Ленин еще возмущался законными действиями правоохранительных органов. Возможно, он считал нормальным организовывать антиправительственные агитации и мятежи в то время, когда страна вела кровопролитную войну.

Имеется множество других документальных материалов и свидетельств, которые убедительно подтверждают тесную (партийную и деловую) связь «Ленин – Ганецкий», показывают подозрительную благожелательность германских властей к большевикам и хлопоты Ленина по заметанию преступных следов. По официальным советским источникам, только с середины марта и до начала мая 1917 года Ленин отправил Ганецкому более 20 телеграмм и писем{291}.

Прибыв 31 марта в Стокгольм, Ленин во второй половине дня участвовал в совещании большевиков, на котором образовалось Заграничное бюро ЦК РСДРП(б), в состав которого по рекомендации Ленина вошли В. Боровский, Я. Ганецкий и К. Радек{292}. Приехав в Петроград, Ленин 12 апреля отправляет письмо в Стокгольм Ганецкому и Радеку, в котором, помимо прочего, сообщает, что «Денег от вас не получил»{293}. (Значит, и Радек знал о немецких субсидиях!) Вконец запутался Ленин: пишет, что никаких дел с Ганецким не имел, а сам ведет переписку о деньгах.

1 апреля Ленин, по пути в Россию, отправил телеграмму В. Карпинскому в Женеву. В ней не трудно уловить состояние эйфории и торжества: «Германское правительство лояльно охраняло экстерриториальность нашего вагона. Едем дальше. Напечатайте прощальное письмо. Привет. Ульянов»{294}. В письме И. Арманд в конце марта он писал: «Денег на поездку у нас больше, чем я думал…»{295} И действительно, они у Ленина были, поэтому он смело дает указание «небольшевику» Ганецкому: «На сношения Питера с Стокгольмом не жалейте денег!!»{296}, обещает выслать деньги большевикам в Женеву «на ведение всей переписки и заведывание делами»{297}. Ему ничего не стоило отправить Радеку в Стокгольм «около 3—4 тыс. рублей»{298} для организации международного совещания левых для основания Третьего Интернационала. Как видим, у Ленина с Ганецким существовала самая что ни есть тесная связь. И надо быть в высшей степени наивным человеком, чтобы поверить Ленину, отрицавшему эту связь.