Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства.

Следом выступил Свердлов. Очевидно, для поднятия духа и моральной поддержки присутствующих он преподнес им очередную фальшивку о численности партии, сказав: «Можно считать, что теперь она объединяет не менее 400 тыс.»487.

Большинство принявших участие в прениях по докладу откровенно высказали свое мнение о вооруженном выступлении и о степени подготовленности к нему своих районов. Бокий информировал присутствующих, что «…в Красном Селе дело не так хорошо». Примерно такую же картину обрисовали представители Рождественского, Порохового и Шлиссельбургского районов488. Степанов сообщил, что «в Нарве настроение тяжелое ввиду расчетов… Что касается гарнизонов, то там настроение угнетенное… В Новом Петергофе работа в полку сильно пала, полк дезорганизован…». Володарский добавил: «Общее впечатление, что на улицу никто не рвется…»489 Равич подтвердил это490. А вот выступление Шмидта: «…Настроение таково, что активных выступлений ожидать не приходится, особенно ввиду боязни расчетов… В Московском узле особенно наблюдается неудовольствие против комитета. Мы не можем выступать, но должны готовиться»491. Как бы в добавление, Шляпников сказал, что «среди металлистов… большевистское выступление не является популярным»492. Ничего хорошего не сообщил и представитель транспорта: «Железнодорожники голодают, озлоблены, организация слаба, особенно среди служащих телеграфов»493. Выступление Милютина было обобщающим: «…Низложить, арестовать в ближайшие дни власть мы не можем…»494

Напрашивается вывод: резолюция ЦК от 10 октября была принята без учета реальной политической обстановки и не отвечала настроению масс. Об этом красноречиво говорят выступления представителей с мест, членов Петроградского комитета и «Военки». Даже Крыленко отмечал, что «определенно назначить его (выступление. – А.А.)… тоже нецелесообразно», – и далее добавил: «Наша задача – поддержать восстание вооруженной силой, если бы оно где-нибудь вспыхнуло. Но настроение, которое здесь характеризовали, является результатом наших ошибок»495 (выделено мной. – А.А.).

Запись выступления воинственно настроенного Рахья можно отнести к разряду фальсифицированных. И в самом деле: все говорят о нежелании масс выступать, а он утверждает, что «массы сознательно готовятся к восстанию». Но тут же неосторожно сообщает, что у пролетариата нет оружия: «Если бы питерский пролетариат был бы вооружен, он был бы на улицах вопреки всяким постановлениям ЦК… Массы ждут лозунга и оружия»496.

Опуская декларативные выступления Сталина и Калинина, хочу особо остановиться на размышлениях Зиновьева и Каменева.

Начну с Зиновьева: «По-видимому, резолюция (10 октября. – А.А.) воспринимается не как приказ, иначе по ней нельзя было бы высказываться. На подкрепление из Финляндии и Кронштадта рассчитывать не приходится. А в Питере мы не имеем уже такой силы… Настроение на заводах теперь не таково, как было в июне… Нужно пересмотреть резолюцию ЦК, если это возможно…»497

С подкреплением из Финляндии и Кронштадта Зиновьев, думаю, ошибался, но в основном он был прав, поскольку об «общем революционном подъеме в России» и речи не могло быть. В словах Каменева звучала такая аргументация: «Аппарата восстания у нас нет; у наших врагов этот аппарат гораздо сильнее и, наверное, за эту неделю еще возрос». Каменев доказывал, что «со времени принятия резолюции прошла неделя, и эта резолюция потому и показала, как нельзя делать восстание… недельные результаты говорят за то, что данных за восстание теперь нет… у нас за эту неделю ничего не сделано ни в военно-техническом смысле, ни в продовольственном… Вся масса, которая теперь с нами, находится на их стороне. Мы их усилили за наш счет… Здесь борются две тактики: тактика заговора и тактика веры в движение силы русской революции»498. Таким образом, Каменев публично разоблачил Ленина как заговорщика, хотя на нем и так уже давно стояло клеймо нечаевщины.

Выступающий затем Фенигштейн подчеркнул, что «с немедленным переходом в штыки не согласен… технически вооруженное восстание нами не подготовлено. Мы не имеем еще даже центра. Мы идем полусознательно к поражению»499. Взяв слово, Володарский сказал: «Если вопрос о выступлении ставится как вопрос завтрашнего дня, то мы должны прямо сказать, что у нас для этого ничего нет. Я выступал среди… (пропуск слова в оригинале 71. – А.А.), но утверждаю, что массы с недоумением приняли наш призыв…»500 Возражая Володарскому, Дзержинский высказал довольно странную мысль: «Когда будет восстание, тогда и будут технические силы…»501

Довольно принципиальным было выступление Скалова. Он сказал, что «до созыва (съезда) Советов нельзя устраивать восстание, но на съезде нужно взять власть…»502

Иоффе, как и Зиновьев, доказывал, что «резолюцию нельзя понимать как приказ выступать…», однако сказал, что «это есть отказ от тактики удержания от выступления и признание возможности и обязательности восстаний при первом подходящем случае»503.