Досье на Крошку Че

— Ты с ума сошла? — со вздохом поинтересовался толстяк.

— Нет, это ты не в ладах с головой. Зачем задавать идиотские вопросы? Как попал… Залез! Пошли!

— Ох, грехи мои тяжкие… — застонал Дегтярев. И, плетясь за мной по коридору, не переставал жаловаться:

— Радикулит схватил…

— Не ной! — приказала я, вталкивая полковника в свою комнату.

— Ну и бардак! — восхитился Александр Михайлович. — Ты всегда так вещи расшвыриваешь?

— Собаки виноваты, — невесть почему стала оправдываться я.

— Ну-ну.

— Бери матрас.

— Где?

— За края.

— Он же два метра шириной!

— И что?

— Рук не хватает.

— Держи за середину.

— Сейчас. Не получается!

— Уцепись как-нибудь.

— Фу!

— Готово?

— Вроде.

— Раз, два, три, — сказала я и потянула свой край, ожидая от Дегтярева сходного действия.

Но полковник не совсем правильно понял условия задачи. Вместо того чтобы столкнуть тюфяк с решетки каркаса, он рывком поднял его и швырнул вправо. Я не удержалась на ногах и с воплем: «Мама!» рухнула на спину, головой к окну, ногами ко входу.

Правая пятка зацепила дурацкую колченогую консоль, подарок Маши, она покачалась и шлепнулась оземь, довольно больно стукнув меня мраморной столешницей. Маленькая деталь: на этом предмете мебели невесть сколько времени жила полуоткрытая банка с вареньем, и теперь мне стало не только больно, но и липко.

Дегтярев сунул руку под каркас кровати и легко приподнял его, Хуч ловко выпрыгнул наружу.

Затем полковник склонился надо мной.

— Жива?

— Да, — прокряхтела я.

— И как, хорошо?

— Очень, — ответила я.

— Вам помочь? — послышался вежливый голос.

Дегтярев обернулся. Я со стоном села, варенье с живота бойкой струйкой стекло на пол. В приоткрытую дверь заглядывала Милиция.

— Услышала грохот, — слегка испуганно сообщила гостья, — и вначале подумала, что это гром, затем сообразила: в соседней спальне беда.

— Спасибо, — прошелестела я, — ерунда. Мы.., э.., мы…

На этом моя вербальная активность закончилась. Не рассказывать же церемонной пожилой даме правду про застрявшего Хуча. Буду выглядеть окончательной идиоткой.

— Спасибо, — решил прояснить ситуацию за меня полковник, — мы.., того самого.., мы.., в смысле матрас.., э.., кровать…

Очевидно, у Дегтярева тоже иссякли слова — Александр Михайлович примолк.

Милиция покраснела до такой степени, что на ее лице перестали различаться губы и брови.

— Я дура! — воскликнула она. — Простите!

— Ерунда! — хором ответили мы с полковником.

— Понимаете, давно живу без мужа, супруг скончался…

— Какая жалость, — закивала я, не понимая, куда клонит гостья.

— Совсем забыла о некоторых деталях семейной жизни, — еле-еле выдавила из себя Милиция, — и сейчас ощущаю себя просто.., просто… У меня просто нет слов!

Я глянула на Дегтярева, тот пожал плечами.

— Не хотела вам мешать, — став совсем бордовой, промямлила дама.

— А мы уже закончили! — радостно возвестил Дегтярев.

Милиция прижала руки к груди.

— Впервые попала в подобное положение! Ворваться в супружескую спальню в момент… О, вы очень интеллигентные люди, если прощаете меня. Боже, какую оплошность я совершила, умоляю, не рассказывайте никому! Можете спокойно продолжать!

Прижав руки к пунцовым щекам, Милиция выскользнула за дверь. Я снова свалилась на пол, прямо в лужу варенья, и стала трястить от хохота, предварительно запихнув себе в рот угол одной из валявшихся на паркете подушек.

Представляю, какие ощущения испытывает сейчас гостья. Всунулась в спальню, а там… Постельное белье на полу, матрас сброшен, хозяйка валяется на паркете, вся облитая вареньем, хорошо хоть не голая, а в пижамке. Муж ее (не забудьте, что на время визита Милиции Дегтяреву был присвоен этот статус) в полураспахнутом халате, красный, потный, остатки волос, окаймляющие лысину, стоят, словно иголки у обозленного ежа. Да уж, почище Камасутры… Забавники, однако, эта супружеская парочка, вон какие у них бойкие сексуальные игры… Вот что должна была подумать Милиция. Одно хорошо, теперь она ни на секунду не усомнится в том, что меня и Дегтярева связывают узы брака, и шансы Деньки на брак с Бетти возрастают.

— Ты поняла, о чем она говорила? — потряс головой полковник. — Странные намеки какие-то делала. И что мы должны продолжать?

Я вытащила изо рта угол подушки и, пытаясь справиться с хохотом, ответила:

— Ерунда! Мало ли какие мысли приходят на ум крайне положительным бабушкам.

* * *

Утром я предусмотрительно решила не высовываться из спальни. Хватит с меня вчерашнего ужина. Выждав, пока часы покажут девять, я взяла мобильный и набрала наш домашний номер.

— Алле, — промурлыкала Ирка.

— Поднимись ко мне.

— Это кто?

— Я. Неужели не узнала?

— А вы где?

— У себя, на втором этаже.

— На каком втором этаже? — заорала домработница.

— У нас один второй этаж.

— Не понимаю.

— Ира, иди по лестнице в мою спальню.

— Зачем?

Судя по разговору, Милиции около Ирки не наблюдалось.

— Потому что надо! — велела я. — Сделай одолжение, включи скорость.

— У кого?

— У себя, — рявкнула я.

Дверь распахнулась, на пороге замаячила Ирка с трубкой, прижатой к уху.

— Ну, вошла, — загудела она. — Дальше чего?

Я села на кровати.

— Ирина!

Домработница уронила трубку.

— Господи! Вы дома!