Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят

На момент знакомства молодых Белоусовы являлись аборигенами НИЛ а, а Ширвиндт с родителями гостил у знаменитого артиста Дмитрия Журавлева. Согласно легенде, в начальной стадии знакомства с Натальей Ширвиндта пленило в девушке прежде всего то, что у нее в хозяйстве имелась… корова. Будучи патологическим «молокоголиком», Ширвиндт не мог пройти мимо этого факта. Однако, полюбив корову, он постепенно увлекся и ее хозяйкой. Правда, на момент женитьбы молодых обстоятельства сложились таким образом, что с коровой Белоусовым пришлось расстаться. Гак что дармовым молочком жениху так и не довелось побаловаться.

Стоит отметить, что рождение сына весьма огорчило Ширвиндта. Дело в том, что он мечтал иметь дочь. А тут — сын. Он настолько расстроился, что слухи о его «беде» распространились даже в театре. Когда об этом узнал актер Леонид Марков, считавшийся в артистической среде Дон Жуаном, он прочел Ширвиндту короткую лекцию — объяснил, что тот должен быть счастлив, что родился именно сын. Монолог Маркова звучал так:

«Представь себе, что у тебя дочурка. Проходит каких-нибудь семнадцать лет, ты сидишь дома, уже несвежий, лысеющий Шурик, и ждешь с Таточкой свою красавицу Фиру. А Фиры нет. Она пошла пройтись. Ее нет в двенадцать, в час, в два. Ты то надеваешь, то снимаешь халатик, чтобы куда-нибудь бежать, и вдруг — звонок в дверь. Вы с Таточкой бросаетесь открывать. На пороге стоит лучезарная, счастливая Фира, а за ней стою Я! «Папа, — говорит она, — познакомься, это Леня». Ты втаскиваешь ее в дом и в истерике излагаешь все, что ты обо мне знаешь и думаешь! «Папочка, — говорит она, — ты ничего не понимаешь: я его люблю». И я вхожу в твой дом. Малыш, тебе это надо?»

И у Ширвиндта отлегло от сердца, потому что только тогда он понял: какое это счастье, что у него родился именно мальчик.

В конце 50-х Ширвиндт был почти неизвестен массовому зрителю (его карьера в кино складывалась скромно), но столичная публика его знала хорошо. Особенно та ее часть, которая посещала популярные в те годы «капустники». На них Ширвиндт господствовал безраздельно, будучи и режиссером, и конферансье, и актером-исполнителем. Дошло до того, что две сотрудницы Дома актера, И. Резникова и М. Воловикова, перейдя работать на телевидение, предложили Ширвиндту и его коллегам перенести их «посиделки» на голубой экран. Так родились знаменитые «Театральные встречи», первый выпуск которых назывался «В гостях у Михаила Жарова».

В начале 60-х творческая активность Ширвиндта продолжала набирать обороты — он трудился сразу на трех поприщах: в «капустниках», в театре и в кино.

В репертуаре Ленкома Ширвиндт был занят в нескольких спектаклях: «Товарищи-романтики» М. Соболя, «До свидания, мальчики!» Б. Балтера, «Колесо счастья» братьев Тур, «Когда цветет акация» Н. Винникова и др. Однако ни одна из этих ролей (за исключением Джона Данкера в «До свидания, мальчики!») не оставила в памяти актера каких-то особых воспоминаний. Вообще Ленком в те годы откровенно лихорадило. После ухода из театра Гиацинтовой и Бирман к его руководству пришли совершенно случайные люди, которые ввергли Ленком в пучину безвкусицы. На фоне другого столичного театра — «Современника» — Ленком выглядел каким-то мастодонтом.

Вспоминает Ширвиндт: «Имелся у нас знаменитый спектакль «Семья», пьесу написал Попов, секретарь Ленина. Я там в заключительной сцене был задействован. На явке. То ли в подземелье, то ли еще где-то. Все в основном соратники, а в углу лежит куча меньшевиков. В пенсне. Меньшевикам дают достойный отпор. Вот одним из тех, кому отпор, я и был.

В финале на сцену, как раз над Лениным, сверху спускалось знамя. Этим у нас занимался рабочий сцены, замечательный мальчик. Но — даун. Зато он мог проделать все, что от него требовали. В «Семье» требовалось на колосниках зацепить знамя за огромный крюк и придерживать полотнище, чтобы оно не скомкалось. Но он заснул. Прямо там, на колосниках. А в зале как раз комиссия по госпремиям. И вот представьте: после слов Ленина о грядущей победе под бравурную музыку над его головой возникает огромный ржавый крюк. Из зала было очень похоже на виселицу.

Премию мы не получили, мальчика уволили…»