Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. За кулисами шоу-бизнеса

«С Женей мы познакомились случайно, на вечеринке. Это была любовь с первого взгляда. После пяти минут знакомства он предложил мне переехать к нему жить. Вскоре Женя всем сообщил, что уезжает знакомиться с тещей. Мы сели в машину и отправились в Питер. К этой встрече он тщательно готовился. Узнав, что мама любит морепродукты, накупил огромное количество живой рыбы.

Женя частенько говорил мне: «Ты живешь в моей семье, и я тут главный». Я обижалась и уходила на улицу. Пока гуляла вокруг дома, он подсматривал за мной в окно, а потом, чтобы привлечь мое внимание, начинал выкидывать в форточку духи, туфли. Я, конечно, с криком возвращалась. Как-то мы поссорились, и, чтобы его разжалобить, я вызвала «Скорую». И вот лежу я в палате, а за мной никто не приезжает. Вечером не выдержала, позвонила. Он весело спрашивает: «Что, уже созрела домой ехать?»

Словом, у нас в семье был патриархат. Я все ему прощала, потому что была счастлива. Он был настоящим мужчиной и всегда сам содержал семью. А мне говорил: «Если хочешь работать, то только со мной». Так я оказалась в его бэк-вокале…

Я никогда не встречала таких необыкновенных людей, как мой муж. В нем были все самые лучшие качества. В трудную минуту друзья звонили именно ему, даже среди ночи. Когда просили в долг денег, никогда не отказывал, даже если у него самого в кармане было негусто. Женя быль очень хлебосольным. В теплую погоду в уютный дворик нашего дома на проспекте Мира со всех окрестностей съезжалось до полусотни друзей. Женя сам всех обзванивал и приглашал на плов…»

В начале 1997 года Белоусов отработал последние гастроли и решил отдохнуть — вместе с другом, известным телеведущим Сергеем Шустицким, отправился в Таиланд. В Москву они вернулись в конце марта. Несмотря на то что Белоусов вернулся из отпуска, выглядел он не самым лучшим образом.

Рассказывает Ю. Лоза: «Последний раз я виделся с ним у Алибасова. В то время Женя был уже очень плох, но все равно ударял с Бари Каримовичем по коньячку. Они еще надо мной смеялись из-за того, что я соблюдал пост. А через полтора месяца Жени не стало. Врач ему прямо говорил: «Будешь пить — сдохнешь». В последнее время он довел себя до ужасного состояния. Ему язык рукой вытаскивали — он заваливался внутрь. Нельзя пить постоянно, как это делал он. Одно дело — когда ты «физикой» пережигаешь все это: скажем, бежишь с утра на тренировку… А он по утрам опохмелялся и снова продолжал пить…»

30 марта Белоусову внезапно стало плохо. Вызванные на дом врачи поставили ему диагноз — «отравление» — и отправили в Институт имени Склифосовского. Тамошние врачи обнаружили у него панкреатит — воспаление поджелудочной железы. Лечение шло обычным путем, и врачи уже собирались выписывать певца. Однако 22 апреля у него случился инсульт. На следующий день в нейрохирургическом отделении Белоусову была сделана операция, которую проводил один из лучших нейрохирургов России В. В. Крылов. У больного обнаружили нарушение мозгового кровообращения.

Между тем в начале мая по ТВ пошла реклама юбилейного концерта Бари Алибасова и его группы «Интеграл», в которой некогда выступал и Белоусов. В рекламе упоминалось, что на концерте споет и он. Однако надежды на выступление Белоусова рассеялись, когда выяснилось, что рекламный ролик был снят до того, как Белоусов угодил в больницу.

После операции у Белоусова наступило некоторое улучшение, он даже стал вставать, курить. Но однажды, после шумного посещения его палаты друзьями, ему вновь стало плохо. Больше он не поднялся. Вспоминает Е. Савина:

«Женя был очень гордым. В больнице он мне никогда не позволял выносить судно. Говорил: «Иди отсюда, позови медсестру». Когда после инсульта его начали готовить к операции, я переоделась в форму реанимационной медсестры, и врачи пустили меня в операционную. Я поцеловала его в щеку, а затем начала брить волосы и мыть…

Когда Женя пришел в себя после операции, медсестра подвела меня к нему и попросила пожать мне руку. Он отвернулся и как-то зло посмотрел на нас обеих. Я не смогла так просто уйти и вернулась к нему через пару минут. Во второй раз он легонько пожал мне руку и опять отвернулся, избегая моего взгляда. Он сопел, дергался. Когда я спросила: «Жень, тебе неудобно? Мне уйти?» — он кивнул. Не хотел, чтобы я видела его таким немощным. На следующий день Женя снова был в сознании. На мой вопрос: «Ты понимаешь меня?» — он утвердительно качнул головой. Я сказала: «Держись, ты выкарабкаешься», а в ответ получила отрицательный жест. Он знал, что умрет…

За день до смерти доктора сообщили мне, что Женя умирает, но я это поняла гораздо раньше. Два месяца, проведенных в больнице, научили меня догадываться о его состоянии по препаратам, которые ему вводили…»