Досье Уильяма Берроуза

«Поспеши, всюду идут бои. Забери отсюда эти грязные панамские фотографии пелена падает с фонтана. Помоги встать. Генри, Макс, подойдите сюда. Я расплачусь. Фил взрыв в шахте мечты. Знаешь их шахту?»

Горестный зов из рассветных далей зольников и задних дворов. «Я проделал долгий путь с фотографиями беличьей охоты».

3 апреля 1882 года. Город Сент-Джей, Миссури. Утро. Температура 44 – Восход в 6:10 – Ветер дует с юго-востока – Понедельник – занавески в разбуженных комнатах бардак на постелях смерть шепчет забытое имя.

«Да, это я жду в комнате. Да, это я скольжу за гниющими кусками себя на фотографии грязнее чем мой старый дом. Фотография ужасно пыльная… (Ты сам? Quien es?)

Да, его поймали. Я сам? (Quien es?) Что ты видишь?

Выброшенный фильм трещит на ветру. Каждое слово убивает надежду.

„Спроси его… давай, спроси. Чтобы охрана была. Это приказ“. Доктор Альберт Уильяме.

„Bonjour – oui oui – Ты где? Ваш консул так и не согласился оплатить счет“.

„Можно я скажу? Я знаю, дай скажу“.

Не предназначены для регулярного повторения… выпадает из черного „кадиллака“ на дорогах 1920… музыка без паспорта… Shonte Wetter…* Мак Нож…

* Карошая погода (нем.).

Ты еще там 872 Голден-гейт? Тишина 1920 прудов в пустых местах. Возьмите сзади когда мистер Брэдли я угасаю в комнате в Гуаякиле – улицы лихорадки и смерти. Консул посмотрел на бланк, лежащий на столе. „Чем могу помочь?“ Хилл-стрит стих R12 у меня на столе. Видишь, сколько времени. Мы ждали слишком долго. Старый ответ все дальше и дальше – давно уже утро – дохлая белка на столбе… Посмотрел на бланк, лежащий на столе. „Давно пьешь кровь?“ „А ты пониже будешь“. Далекий дух поплыл в лес. Узнаешь меня в иностранных шмотках, цыпочка? Даритель ветров мое имя».

Смерть рядом, давно ждет, держит фотографию в иссохшей руке.

«Узнаешь меня в иностранных шмотках, цыпочка? Даритель ветров мое имя».

Далекий дух к себе в мир теней.

Руда из шахты мечты для пленки Вербного воскресенья

Поспеши. Даже говорить не хочу. Пришли кого-нибудь. Полицейский бал. Например, хочешь, чтобы я остался один. Уставший. Изнуренный. Улица – пройдемся? Конец – почти – ничего не скажешь. «Будем считать, что ты был не готов. Призрачный подросток в сиреневом вечернем небе. Сладких снов, милый принц. Гордо спит на на 117, 546 миль в час Дверь смерти – по этой дороге до реки – пытаясь дотянуться до наплечной кобуры – бумаги взлетели – думай.

Над тихой лагуной вставало утро… в ванной на Принц-роуд я всплыл до потолка и выскользнул из окна / В спальне черная фигура стояла в комнате с черным повернувшись ко мне. Я снял с него ушанку, и мы обнялись. Небо свистит в далекое окно, Мистер, я открыла голой давным-давно сложила другое детство. Ты член профсоюза? В Щелкнуть «Юнион-стейшн» в 16:00???? Тело Марка Хаза лежит в похоронном бюро Сэдлека. Nueva Amenaza Para El Mundo: La Sod. Избавление грядет прямиком из Сахары. В Севилье американский подданный покончил жизнь самоубийством, выпрыгнув с четвертого этажа. (Cifra Thomas С. Shannon de 23 anos.) Мы ждем удобной возможности. Attendonsune bonne chance. Мистер Шэннон не плати. Это самый простой способ сказать тебе, что бумаги в старом альбоме. Осмотри сорняки покроют дряхлую руку. Не помнишь меня? Тусклое мерцание серебра старой мечты печальное бурчание голоса уличных мальчишек на белых ступенях волнолома. Над иссушенным городом пролился дождь. Сахара, Сахара, вскоре мы будем такими же сухими, как ты. Дорогой Майкл, куда собираешься поехать? Хорошо, встретимся позже на Оук-стрит. Je pense souvent en vous. Прости, что отвечаю на твое письмо спустя год, (печальные угрозы вроде пирсовых призраков вынудили его откланяться). Фестиваль лишился короля Дорогой Марк, по моему опыту дешевый психоанализ это надувательство. На нем лежит неистребимый отпечаток родины плоть больна грязными фотографиями. «Почистить, мистер?» Не предназначены для регулярного повторения, (выпадает из черного «кадиллака» на дорогах 1920). Возьмите сзади, некогда ми-истер Брэдли. Я угасаю в комнате в Гуаякиле – улицы лихорадки и смерти – Старый ответ все дальше и дальше на Норт-Кларк-стрит – давнее утро с мертвой белкой на столбе – Что ты видишь? Выброшенная фотопленка трещит на полуденном ветру… каждое слово убивает надежду – болезнь горящего металла – известняковый склон заляпан экскрементами – «Черт побери, медсестра, я вас предупреждал о Сером Призраке. Враг „людей“ апоморфин в общежитии».

Поспеши. Не хочу говорить по опыту. Например, хочешь уйти? неистребимый отпечаток родины – сижу в одиночестве – усталый – изнуренный – уличная плоть больна – грязные фотографии блестят? – пройдемся, мистер? Скажем, ты был призрачным подростком на дорогах 1920 – Позади вас, мистер. Сиреневое вечернее небо – сладких снов, Брэдли – Я угасаю в комнате на Принцесс-сквер. Улицы лихорадки и смерти – по этой дороге до реки на Норт-Кларк-стрит пытаясь дотянуться до наплечной кобуры… что ты видишь?