Дошкольное воспитание. Вопросы семейного воспитания и быта

Работники Наркомюста, Наркомздрава, Наркомпроса будут еще и еще раз перечитывать высказывания различных слоев трудящихся, чтобы быть в состоянии по-настоящему, по-советски, так, как хотел этого Ленин, как требует этого Сталин, проводить декрет в жизнь.

Всенародное обсуждение декрета поможет правильному проведению его в жизнь. Всенародное обсуждение декрета мобилизует общественную бдительность, поможет наладить деловой общественный контроль над этим делом.

Всенародное обсуждение декрета учит массы управлять. Для того чтобы управлять, надо знать дело. Обсуждение декрета помогает этому знанию, вкладывает в декрет живое, конкретное содержание. Обсуждение декрета дало возможность собрать огромный конкретный материал о жизни и быте трудящихся. Секции Советов смогут взяться вплотную за перестройку быта, не передоверяя его бюро секции. Работа секций Советов по линии, перестройки быта развернется гораздо шире и глубже.

Вопросы, разрешенные декретом, близко касаются каждой семьи и особенно волнуют женщин.

Женщины особенно активно участвовали в обсуждении декрета, и это имеет, конечно, чрезвычайно важное значение.

Все знают, какое громадное значение придавал Ленин делу раскрепощения женщины, поднятию ее сознательности, вовлечению ее в общественную работу.

В этом направлении велась все время большая работа.

Разве десяток лет тому назад могло государство затратить столько средств на родильные дома, ясли, детсады? Разве можно было десяток лет тому назад так широко поставить обсуждение декрета, втянуть в это обсуждение деревню, разве так громко звучал бы тогда голос крестьянок?

Особо горячее обсуждение вызвал пункт об абортах.

В 1920 г. были разрешены аборты. Просматривая свои старые статьи, я нашла среди них одну, в которой я подробно останавливалась на вопросе об абортах. Статья эта была помещена в № 1–2 журнала «Коммунистка» за 1920 г. Она называлась «Война и деторождение»[44].

«Война, — писала я в этой статье, — довела страну до крайнего предела нищеты и разорения. А нищета, как правило, — могилавсехчеловеческихотношений. Нищета заставляет продаваться, продаваться не проститутку, которая делает из этого промысел, а мать семейства, часто ради детей, ради старухи матери».

Советское законодательство изменило характер брака. Но условия гражданской войны, постоянные эвакуации, ломка старого, веками сложившегося уклада — все это делало брачные связи очень неустойчивыми.

Неустойчивость брака и тяжелые материальные условия, гражданская война, разруха в стране, недостаток продовольствия привели к тому, что в целом ряде случаев вся тяжесть вскармливания и воспитания ребенка ложилась целиком и полностью только на мать.

«Как помочь матери, гнущейся под тяжестью деторождения, вскармливания и воспитания? — писала я в этой статье. — Ответ ясен: надо, чтобы государство взяло на себя не только охрану материнства и младенчества, не только бы заботилось о женщине во время беременности, во время и после родов, но необходимо, чтобы государство создало десятки тысяч яслей, детских садов, детских колоний, детских общежитий, где бы дети получали уход, пищу, где бы они жили, развивались, учились в условиях, в десять раз лучших, чем те, какие могла бы для них создать своими единоличными усилиями самая заботливая мать».

Советская власть ликвидировала старые воспитательные дома, навсегда отрывавшие ребенка от матери, ликвидировала «фабрики ангелов», существовавшие при старом режиме и являвшиеся по сути дела замаскированным детоубийством, открыла детдома, детсады и детясли, но все это было в тот период каплей в море.

Особенно тяжело было в деревне, где кулачье вело активную агитацию против яслей. В 1919 г. мы получали еще заявления, подписанные крестами, с просьбой не брать ребят в ясли, не отнимать их навек от родителей. Детские дома часто были учреждениями, которые обслуживали за счет детей «воспитателей», никакого отношения к педагогике, воспитанию и обучению детей не имевших.

И вот в 1920 г. остро встал вопрос об абортах. Аборт по закону до того времени был наказуем. Но наказуемость была направлена не на тех, кто принуждал к абортам, кто устраивал подпольные аборты в крайне негигиеничных условиях, способами, надолго подрывавшими здоровье матерей, — отвечала за аборт мать. Я писала тогда:

«Борьба с абортами должна вестись не преследованием матерей, идущих на аборт часто с опасностью для жизни, а должна быть направлена на устранение тех социальных причин, которые вызывают необходимость для женщины идти па аборт.