Дословный перевод (СИ)

Пытаясь донести это до Женьки, ласки которого стали уже далеко не такими острожными и медленными, Алена запустила пальцы в его волосы, чуть потянув, призывая отодвинуться от её груди, которую он все это время сжимал, тискал и целовал. И, когда это удалось, встретившись взглядами с такими же шальными глазами, как у неё самой, только темно-зелеными, низким, каким-то не своим голосом выдохнула:

— Хочу…

Больше ничего добавлять и не нужно было, во всяком случае, Власов это расценил совершенно однозначно. И стиснул так, что она чуть слышно охнула, но не попыталась вырваться или отодвинуться, наоборот, сама дернулась навстречу, прижимаясь ещё крепче, ещё теснее. Зашипев, почувствовав обнаженными бедрами ткань его брюк. Честно, если бы Женька дал ей пространство, она бы их своими ногтями в лохмотья изодрала, только и теперь он все равно не позволял напрягать руки, помня о порезах. Хотя с каждым разом было все труднее сдерживаться и сжать все её в охапку. Так, чтобы глаз от него отвести не смогла, не что двинуться.

Алена же потянулась к ремню его брюк, но и тут её нежно, но непреклонно отодвинули, не дав раздеть. Хотя, учитывая, как у неё сейчас дрожали пальцы, может, и к лучшему, только дольше провозилась бы.

Вскоре его одежда присоединилась к останкам несчастной футболки, а девушка с какой-то непонятной жадностью прижалась к его голому телу, впитывая всей кожей его тепло, вдыхая запах…

— Черт! Ален, презервативы в машине…

— Верхний ящик прикроватной тумбочки, — она мысленно поблагодарила себя за пароноидальное отношение к безопасности в вопросах секса.

Судя по тому, что звук выдвигаемого ящичка раздался буквально через пару секунд, Женька тоже был в восторге от её предусмотрительности. Наверное.

Только вот относительной свободы Алена так и не добилась, даже когда он надевал так жизненно необходимый сейчас аксессуар, она почти не могла шевельнуться, настолько плотно была прижата к постели. Хотя никакого дискомфорта и не испытывала, Власов был очень осторожен, не наваливаясь всей массой. Хотя ей даже хотелось почувствовать на себе его вес. Но не сейчас, когда все эти мелочи отошли на дальний план.

Потихоньку зарычав, злясь от каждого упущенного мгновения, девушка все-таки попробовала приподняться, стараясь заставить его поспешить, только это не было нужно. Стоило ей заизвиваться в тщетной попытке выбраться из захвата, как Алену теперь уже с силой вдавили в кажущийся раскаленным хлопок белья, сжимая в каком-то бешеном, на грани боли, объятии, целуя настолько крепко, что губы заныли. Но на каждое движение и ласку она отвечала с такой же страстью, не собираясь становиться послушной девочкой, желая не только получать, но и отдавать.

И все равно не сдержала тихий вскрик, тут же поглощенный настойчивыми губами, чувствуя резкое проникновение мужской плоти в себя. В первую секунду даже стало немного неприятно, слишком уж обострены оказались все ощущения. Но только в первую. Потом она застонала уже от совсем другого.

Настолько все казалось непривычным и, в то же время правильным, что Алена даже немного растерялась, но все равно отвечала на каждую ласку и движение. Притягивая Женю к себе, жадно откликаясь на малейшее касание продолжавших целовать губ и пальцев, поглаживающих влажную от выступившей испарины кожу.

И как-то все, кроме этого человека и того, что он ей дарил, стало совершенно безразлично, побоку. Этот страх, который отступал под его движениями, и все остальное казалось совсем уж ерундой, не заслуживающей внимания. Что-то мелкое и очень-очень далекое.

Выгибаясь и сжимая его плечи так, что, наверное, завтра там появятся синяки и царапины, стараясь дать понять, как и что именно чувствует. При этом, понимая — он в подобных подсказках не нуждается, и так все прекрасно ощущает…

Сама Алена понимала, что оба уже совсем на краю. По хриплому, толчками вырывающемуся дыханию, по сумасшедшему биению пульса, не понятно только — собственного или Жениного, и по тому, как внутри все скручивало и сжимало, не давая ни малейшей передышки. И от этого всего цеплялась на него, как будто боялась, что в любой момент все исчезнет. Только ничего никуда не пропадало, а накатывало все сильнее, так что уже, казалось, внутри все обожжено до боли.

Даже свой собственный крик не услышала, настолько это кипящая волна сбила с ног, не давая вдохнуть и открыть глаза. Только понимала, как поглаживает Женьку по дрожащей, как от судорог, спине, когда он все-таки навалился на неё. Может, потому и дышать не получалось, кто его знает, но тогда ей было не до этого.

Но знала, что всегда будет помнить, как прижимала ладони к мужскому затылку, зарываясь пальцами в слегка влажные волосы, а горячие губы в это время легко целовали её ключицу…

Постепенно выравнивающееся дыхание и медленное, но неотвратимое включение мозгов позволили обратить внимание на другие, менее заметные до того вещи.

Лежать под тяжелым телом, вжавшим в матрас, приятно только первые пару минут.

Простыня противно прилипла к вспотевшей спине.