Дословный перевод

Когда до салона оставалась пара сотен метров, мобильник снова подал признаки жизни. Один взгляд на определившийся номер заставил девушку замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться.

Нет, она была совершенно не против поговорить, но такие активные попытки связаться после почти трех лет молчания серьезно настораживали.

- Привет.

- Ален, приезжай. Мама в больнице.

- Ничего не забыла? - Женька с тревогой наблюдал за мечущейся по комнате девушкой, прекрасно понимая её состояние, но не зная, чем помочь.

- Нет. Не знаю... - в какой-то момент Герман перестала мельтешить и, выронив куртку, села прямо на пол возле собранного чемодана. - Жень, мне страшно.

- Иди сюда, - он поспешил опуститься рядом, обнимая и прижимая Лёну лбом к своему плечу. - Ведь сказали же, что ей уже лучше. Подумай сама, зачем в этом обманывать?

Аленка окончательно отбросила скомканную тряпку, в которую превратилась одежда и сильно, до впивания ногтями в его кожу, обняла Власова, вжимаясь в теплое тело.

- Наверное, ты прав. У мамы давно больное сердце. Она всегда так скучала, просила приехать, а я...

- Тихо! - Окрик заставил её замереть и перестать до крови закусывать губу. - Не говори того, что только что собиралась.

Девушка глубоко вдохнула, пытаясь и успокоиться, и кивнула.

- Ты прав.

- Ален, даже если что-то забудешь, ничего страшного. Едем, отвезу тебя в аэропорт, - он потянул её за руку, принуждая подняться с ковра.

- Да, конечно, - в последний раз оглянувшись по сторонам, девушка вышла в подъезд. И уже спускаясь по ступенькам пыталась понять - почему сложилось впечатление, что она сюда уже не вернется? Или это расшатанные нервы выделывают такое с разумом?

Наверное, они о чем-то говорили, пока Власов вез её в аэропорт. Во всяком случае, вроде, не молчали, а вот темы совершенно не отложились. Все мысли были о больной маме. О том, что давно стоило засунуть свою гордость в... куда-нибудь глубоко и приехать повидаться. Только что теперь об этом говорить...

Времени до регистрации было не так много, потому Алена просто обняла Женьку и на пару секунд замерла, чувствуя, как такие знакомые руки стискивают её талию.

- Во время пересадок обязательно отзвони, что все нормально, хорошо? - Власов крепко сжал ладонью её затылок, запрокидывая голову и глядя в глаза. - Поняла?

- Да, - Алена приподнялась на цыпочках, чтобы максимально приблизиться к его лицу. - Я не знаю, когда вернусь.

- Но ведь вернешься?

- Обязательно, - она скользнула щекой по немного шершавой щеке, тайком вдыхая его запах.

- Хорошо, тогда обо всем и поговорим, - Женька неохотно убрал руки, прекрасно понимая, что до неё сейчас не совсем доходит происходящее, слишком сильно напряжена. - Иди.

- Угу.

Власов последил, как девушка прошла контроль и, пару раз оглянувшись и махнув на прощание рукой, затерялась в толпе, ждущей приглашение на посадку. Конечно, лететь прямым было бы удобнее, но из их города до Владивостока рейс был два раза в неделю, и ждать почти двое суток Лёнка не захотела. Вот и придется пересаживаться первый раз в Москве, а второй - в Хабаровске.

Женька прекрасно понимал, насколько она переживает за здоровье матери, да и, чего уж там - считает себя виноватой, только все равно были на этот счет нехорошие подозрения. Слишком все успокоилось. Их служба безопасности, которую Власов, беззастенчиво пользуясь положением руководителя отдела, припряг к расследованию всей той хрени, которая творилась с его девушкой, только развела руками. Ничего, что указывало бы на необходимость таких мер, не было. Алена никому не мешала, на пути к миллионам не стояла, потому так и осталось непонятно - кто и зачем пугал, а потом и откровенно вредил Герман. И все равно, пока она там - он как раз ещё раз покопается во всем этом дерьме. Конечно, есть риск измазаться, но оно того стоит.

Перелеты всегда давались ей с трудом. И не из-за боязни высоты - Алена ненавидела чувствовать себя зависимой. А тут Герман ничего не могла сделать, сиди себе в кресле и надейся, что не попадешь в ту графу статистики гражданской авиации, которую выделяют траурной ленточкой.

Ни есть, ни пить, ни спать не хотелось совершенно, но, чтобы отвязаться от бортпроводников, она прикрыла глаза и откинулась на кресле, делая вид, что задремала.

А мысли, одна другой дурнее и страшнее, так и лезли. Хотя уже и узнала, что маме немного лучше, но инфаркт - не самый хороший диагноз, неизвестно ещё, чем все закончится, так что расслабляться рано. Из речи позвонившей сестры она разобрала только, что маме стало плохо рано утром, когда все ещё спали. Хорошо, что отец проснулся от грохота, когда она, падая, уронила монитор компьютера.

Перед глазами слишком уж живое воображение прокрутило эту картинку, заставив Алену стиснуть губы и с трудом сдержать желание заорать от собственной беспомощности.