Доспех духа. Том 9

Дожидаясь меня, Алан отдыхал на раскладном стуле, листая что-то на экране телефона. Выглядел он вполне себе бодро и невозмутимо, разве что слегка промок.

— Привет, — я опустился на соседний стул.

— Утро, — он не стал добавлять «доброе» к приветствию.

Алан огляделся, сделал непонятный вращательный жест указательным пальцем и приложил его к губам. Я понятливо кивнул, чувствуя разлитую в воздухе силу. Набрав на телефоне пару фраз, он показал мне. Было написано, что Василий и девушки успешно покинули район.

— Устал, поэтому ночью срубило так, что не смог достойно гостей встретить. Так обидно, что… — я не смог сразу подобрать слова и поморщился, сжав кулак. Сейчас сердиться можно только на себя.

— Противник всегда выбирает момент, когда ты слаб, — сказал Алан серьёзно. — И бьёт в самое слабое место, поэтому мы должны действовать так же.

— Должны, — согласился я. — И обязательно сделаем, но потом. Сейчас надо прийти в себя. Езжай домой, дальше я справлюсь сам. Спасибо, что поддержал.

Алан кивнул, положил руку мне на плечо и слегка сжал. Встав, он вышел из шатра, ловко свернув направо, чтобы не столкнуться с полковником Назаровым, начальником подразделения, в которое входили братья Орловы. За ним шёл полковник Дорошин, начальник полиции, и ещё кто-то, чей отголосок силы я встречал, но не смог сразу вспомнить, кому он принадлежит. Говоря об этом, я чувствовал присутствие всех мастеров не только в радиусе сотни метров, но и вообще, во всём квартале. К примеру, мог сказать, что у съезда с шоссе появился Геннадий Сергеевич. Эх, ректору стоило приехать пораньше, я бы посмотрел, как он тонким слоем размазывал бы нападающих по дороге перед домом.

Как оказалось, компанию двум полковникам составил Дашков, Павел Георгиевич, средний сын князя и ныне глава княжеского рода. Всех троих я уважал, поэтому встал, пожал им руки, затем снова плюхнулся на складной стул.

— Это катастрофа, Кузьма Фёдорович, — серьёзно сказал полковник Назаров.

— Умеете вы подбирать нужные слова, — съязвил я. — У меня на языке вертятся совсем другие, озвучивать вслух которые не буду. Мама не любит, когда я грязно ругаюсь.

— Ночью было убито двадцать шесть человек, — сказал он. — Девять мастеров из шести родов.

— Хватило бы на целую армию, — хмыкнул я. — Но меня больше интересует, ушёл ли кто-то живым? Я плохо себя чувствовал и не смог встретить их, как подобает. Или же вы сокрушаетесь, что убиты они, а не я?

— Полковник хочет сказать, что сместился баланс сил, — сказал Павел Георгиевич. — В который уже раз. Среди убитых есть несколько мастеров, принявших силу и являвшихся сдерживающим фактором для сторонников Разумовского.

— Я-то им что сделал? — я обвёл взглядом мужчин. — Зачем они ко мне пришли? Я ни с кем не воюю, никого не поддерживаю, кроме наследника Императора. Что теперь, воевать со всеми подряд?

— Думаю, что это будет весьма скоротечная война, — в шатёр шагнул Геннадий Сергеевич. — И Вам, господа, следует это учесть.

Последнее он сказал полковникам. Я снова встал, пожал ректору руку и ощутил давление силы. Это было странное давление, с которым раньше сталкиваться не приходилось. Ледяной лотос внутри ощетинился, защищая внутреннее море от посягательств, и я неосознанно поставил барьер вокруг него, а уже потом вокруг себя. Мы боролись с ректором буквально несколько секунд, после чего он неохотно отступил и всё исчезло. Я посмотрел вопросительно, но он сделал вид, что ничего не произошло.

— Я слышал, что здесь должна была взорваться огненная бомба? — спросил ректор у полковников.

— А, так вот что это было, — оживился я, вспомнив тот сгусток силы, который оставили рядом с барьером, где мы прятались. — То-то мне показалось, что-то знакомое. Что? Я её разобрал, а то шумела невыносимо, даже голова разболелась.

— Разобрал? — уточнил полковник Дорошин.

— Кстати, не очень сильная бомба была, — добавил я, пропустив вопрос мимо ушей. — Раз в десять поменьше той, что горела в Риме.

Все почему-то посмотрели на Дашкова. Павел Георгиевич взгляды выдержал, даже не поморщился.

— Лукин это был, — недовольно сказал он. — Я уже распорядился, чтобы он с семьёй переехал во Владивосток, к родственникам. Отец предлагал его на Курильские острова сослать, но там скоро будет тесно и без него… Да не знал я!

Последнее Дашков произнёс так, что назвать его сердитым, было бы большим преуменьшением. От главы рода в прямом смысле можно было прикуривать, даже края шатра тлеть начали.

— Он племянника угробил, надежду семьи, — хмуро сказал Павел Георгиевич. — А остальных не жалко, идиотов.

— Много убитых? — спросил ректор.

— Девять мастеров, — ответил полковник Дорошин. — Такое чувство, что Кузьма Фёдорович засаду устроил, а князь их на убой повёл.

— Насчёт второго нисколько не сомневаюсь, — вставил Назаров.

— Они ж не телки́, чтоб их безвольно куда-то тащить, — меня этот разговор начал немного напрягать, так как я совсем не понимал, что от меня хотели. — Всем понятно, зачем они пришли ко мне в гости. Мне что, их теперь жалеть? Ничего, я семью спрячу и…