Доспехи для шута

Кахон безучастно поглазел на высунутый язык трупа. Потом на Виолу, которая явилась минуту назад и теперь тоже созерцала этот язык, с видом художника, отыскавшего подходящую натуру. Виола военачальника заинтересовала (потому что была явлением новым), но ненадолго. Потом Кахон выжал из себя, становясь цвета морской волны от непривычных мысленных усилий:

– Он был заместителем Метоха.

Судя по всему, это должно нам было объяснять все. Потому что после этого Кахон наградил висящего в петле спирита взглядом, полным искренней ненависти, и вышел в коридор.

– А я думал – он на него плюнет, нет, сдержался, – удивленно заметил Эдмус. – Ну, и я не буду, за компанию. Метох, которого вы на пиру видели, – наш главный соглядатай. Быть его заместителем – это все равно, что… все равно… слушайте, можно я на него все-таки плюну для наглядности?

Глэрион словно сам прыгнул в руку к Йехару:

– Не оскорбляй покой умерших, шут!

– Этот умерший оскорблял покой всего города, когда еще умершим не был!

С Эдмусом все ясно, ему лучше знать, чем достал его этот для нас пока что безымянный спирит. Но с Йехаром-то что? Странно подействовали здешние слизняки на пиру? Подобная привычка заводиться с пол-оборота обычно характерна для Веслава…

Алхимик тем временем закончил обшаривать углы и подошел. Они с Виолой обменялись серией вежливых жестов: «Пропускаю даму», – «Инвалидов ума вперед», – «Да говори ты уже!» – «А вот из принципа сначала тебя послушаю!».

– Умер он часов пять назад, – наконец выдала нам профессиональный секрет Виола. – Уж поверьте моему опыту.

Алхимику в вопросах смерти мы обычно доверяли куда больше, но на сей раз ни у кого не возникло желания испытать на себе часть опыта Виолы.

И все же толику логики в наши рассуждения привнести не мешало бы.

– Самоубийство, – безапелляционно высказался Веслав. – Я так понял, что дверь была задраена не на защелку, а с помощью магии?

– Им же самим, – подтвердила Виола. – Я сняла остаточный фон.

– Стало быть, самоубийство.

Веслав скрестил руки на груди так, будто ждал возражений. Их не было. Покойник как будто тоже не противился версии. Поверить, что он сам себя удавил на каком-то поясе от шпионской своей жизни, было куда легче, чем вообразить кого-то, кто с какой-то стати решится повесить заместителя главного соглядатая. Йехар непривычно язвительным тоном сообщил, что если уж все пришли к данному мнению, то нам нечего делать в компании с не вовремя раскаявшимся шпионом: пора бы и честь знать. Кахон, который только что стенки в коридоре не проламывал от нетерпения, был точно такого же мнения: спириту хотелось то ли домой, то ли на службу, а тут этих чужаков проводи туда, да потом обратно, да подкинь с помощью стихии воздуха, да еще проследи, как бы их кто не убил (а сверху на нас поглядывали не сказать, чтобы дружелюбно). Словом, хлопот не оберешься, и, когда он попрощался с нами у наших палат – его крылья замелькали с такой скоростью, что мне пришлось придержать волосы. На несколько секунд мне казалось, что они улетят. Вместе со скальпом и половиной лица.

После предварительного распугивания всех шпионов всем, что под руку попалось (пострадала добрая половина предметов интерьера и почти все предметы роскоши), Эдмус отошел в свой угол комнаты, где для него успели оборудовать что-то похожее на насест.

– Даже вещи мои принесли, – протянул он с умилением и продемонстрировал нам довольно мрачного вида шутовкой колпак. Он был с одной стороны умеренно-бордовым, а со второй – больнично-желтым. – Режет глаз, э? Но у нас тут не в моде что поярче… так кто же прикончил Раноша, а? Забавная попытка облагодетельствовать государство, но почему никто не требует себе награды за такое?

Обычно его болтовня проходила как не имеющий значения фон, но на этот раз Йехар разозлился:

– Мы, кажется, договорились считать, что он сам лишил себя жизни, демон?

– Он? – переспросил шут. – Демон? О-о, да, он был настоящим… эй! Киньте чем-нибудь в окно! Ну, что ж они так себя раскрывают, самому ведь прямо стыдно… Да, так вот. Вы упустили малюсенькую детальку: спириты никогда не убивают себя. Других – это завсегда с удовольствием, а себя – нет… Мы слишком ценим жизнь.

– Ты не мог сказать этого раньше?!

– Я думал, вы по мне догадаетесь.

Здесь обсуждение, да и раздумья прекратились сами по себе: как раз в этот момент я, изнывая от голода, добралась до своего рюкзака, раскрыла его, громко сглатывая слюну, и… остолбенела от такой наглости! Все припасы Винейи были в наше отсутствие кем-то съедены самым возмутительным образом. Кое-что, правда, оставалось, но было до того покусано и обслюнявлено, что я и в руки-то взять такую еду побрезговала.

Нас ждала голодная смерть. Именно она сейчас вещала, правда, еще слабо, но уже вполне уверенно своим буркливым голосом из моего желудка. Пиршественные губки уже были им переварены.

Йехар открыл свою сумку и обнаружил в ней не самое аппетитное месиво из остатков домашней колбасы и пирогов с лесными ягодами. Глаза рыцаря полыхнули пламенем гнева.

– Это низко! Оставлять нас без средств пропитания в такую минуту и… таким способом!