Доспехи для шута

Когда до меня дошло, что сейчас произойдет, что надо делать, а самое главное – что я сейчас сделаю, и я вскочила на ноги, пробиваясь ко входу на арену, Д`Каас, поигрывая алебардой уже сделал несколько шагов к лежащему на траве шуту. И остановился.

– Только посмей!

Не каждый день даже в Городе можно увидеть такое выражение лица.

Никто не успел заметить, как Виола ушла со своего места и как очутилась на арене, но теперь она стояла возле Эдмуса. Арбалет у нее в руках служил тактичным напоминанием, что шутки закончились, когда ушел шут. Д`Каас озадаченно приподнял брови: похоже, он считал выход с арбалетом против воздушного мага такой силы, какую демонстрировал он, не то что отважным, а просто идиотским поступком.

Может, он был и прав – если бы это был выход один на один.

Отважные спириты, охранявшие вход на арену, расступились сами при виде наших лиц, пылающего Глэриона и красноречивого пузырька в руках у Веслава. И через несколько секунд Дружина опять была в полном составе, правда, это был печальный состав: один лежал на земле, изломанный до неузнаваемости, остальные стояли рядом, заслоняя его и готовясь к нехорошим новостям.

Д`Каас озадачился еще сильнее. Как многие сильные воины, он особым интеллектом не отличался, а уж предугадать того, что ему вместо одного шута придется иметь дело с Дружиной – и подавно не мог.

Зря. Многое они тут теряют со своими Табу.

– Отойдите, – наконец сказал он. При всем трагизме ситуации это прозвучало очень забавно. Ну, словом, так, будто он надеялся, что его кто-то послушает. Или, например, ответит.

Не дождавшись вообще никакой реакции, кроме наших крайне враждебных взглядов, Д`Каас собрался с мыслями и выдал еще один штамп:

– Вы вмешались в честный поединок.

– Кому другому расскажи про его честность! – огрызнулся Веслав, который, судя по его лицу, был жутко недоволен, что пришлось вмешаться, но комментировать это не собирался.

– Еще про равность можешь добавить, – процедила Виола…

Я разминала пальцы, соображая, чем бить. Откуда здесь призывать стихию? Из воздуха – неудобно, низкая влажность, ручьи протекают далековато. Вот. Стоим почти над подземной рекой. Ну, будет у них тут сейчас катастрофа – разорятся на сантехниках…

Зрители заинтересованно притихли. Кое-где послышался ропот, то есть, высказывания, что нужно не медлить и по-быстрому открутить нам всем головы. Д`Каас их тоже услышал, приободрился и выдал уже на повышенных тонах:

– Вы нарушили правила!

– Мы просто действуем по своим, – фыркнул Веслав, имея в виду правила Дружины. – Чеши с арены, бесстрашный воин. Без тебя дел навалом.

Наверное, этот приду… противник, словом, наш противник не привык к такому тону. Он с исключительной агрессией раскрутил над головой алебарду и взревел:

– Оскорбляешь?! – не давая себе труда выражаться полными фразами.

– Йехар, – не повышая голоса, попросил Веслав. – Переведи-ка ему, вы с ним, похоже, родственные души.

Но Йехар сначала обратился не к Д`Каасу, а ко мне – тихо, почти шепотом:

– Прикрой вход, Оля… – и потом принялся за перевод: – Никто из нас не сомневается в твоей честности, воин. Оставим споры о равенстве боя, – взглядом он осадил Виолу, которая не собиралась так просто споры оставлять. – Ты победил. Но теперь мы просим тебя удалиться с арены, не добивая побежденного.

– Просите? – очень удивился Д`Каас, оглядывая наши лица.

– Прям умоляем… – хмыкнула Виола, тщательно целясь в него из арбалета.

Я тем временем перекрыла вход на арену – вовремя, а то у нам уже спешили несколько спиритов, по решительным лицам которых видно было, что они сами себя назначили рефери, а судить будут строго в пользу Д`Кааса. Для перемычки все же пришлось воспользоваться щитом холода: устраивать наводнение буду, когда ситуация совсем выйдет из-под контроля. Впрочем, все равно придется, эти гады ломятся в щит пока плечами, а скоро вспомнят про чары, а я его долго не удержу.

Весело.

Итого имеем: четверо из Дружины стоят в боевых позициях, напротив точно в такой же – Д`Каас, который как будто приморозился к своей алебарде и явно понятия не имеет, что со всей этой ботвой делать. На трибунах – что-то вроде пяти сотен сердито настроенных воздушных магов, но пока они могут только орать, поскольку арена защищена от магических ударов извне.

Это радует.

Не радует выражение лица Цепеока и треск моего щита под их воздушными ударами.

Затянувшееся молчание нарушил Веслав.

– Первый десяток вышедших на эту арену – обратятся в камень, – сказал он, выдергивая левой рукой из кармана мешочек капсул «Горгоны». – Участь всех последующих будет похуже.

И со значением помахал правой рукой, в которой было зажато что-то мне неизвестное.

Если он кого-то думал этим напугать, он очень ошибся. На трибунах теперь заорали еще грознее, а щит начал ломаться прямо на глазах.

И тогда прозвучал уже голос Йехара, но обращался он не ко всем, а к одному Цепеоку.

– Остановите их. Дайте нам спокойно уйти.

Герцог поднялся во весь рост, взмахнул рукой, останавливая тех, кто ломился на арену и, ничего не говоря, уставился на странника.