Доспехи Крестоносца

- Смерть это не конец, поверь, - попытался успокоить мага монах. - Девять заберут нас к себе, где воздадут почести праведникам и покарают за грехи грешников. После чего мы сами решим, чего хотим. Идти дальше, переродившись, или остаться подле них. Жизнь не конец. Душа бессмертна.

- А если я не верю в Девять?

- Веришь или нет, но они существуют. А душа бессмертна в любом случае, пусть даже перед тобой орк, рэдгарт, эльф или хаджит.

- Стало быть, смерть не конец, - пробормотал задумчиво Вэнинг. - Интересно.

- И это называется, ты не думал о смерти, - хмыкнул ехидно Таниэль. Воин хотел было встать, но неожиданно передумал и остался на месте.

- Раз уж зашла такая тема, будьте любезны, брат Бризнер, объяснить мне один казус, - попросил монаха Оливер. - У разных народов собственные поверья, что случатся с душой после смерти. У орков за погибшим приходят души родных. Нордлинги попадают на священную гору, где станут пировать, вспоминая победы. Мертвые тела аргониан сплавляют на плотах по реке, и они превращаются в духов болот и рек. Поверьев много: черный всадник, молодая девушка в белоснежном платье, Древо Жизни. Однако только у нас один и тот же бог дает и отбирает жизнь. Скажите, почему Аркей одновременно бог жизни и смерти?

- По-моему и так понятно. Но постараюсь объяснить. Кто лучше матери знает, что заслуживает ее дитя, вскормленное ею и воспитанное? Кто лучше матери может найти наказание за провинность и похвалу за доброе дело? Кто, как не мать разбирается, что на душе у ее отпрыска? Никто. Давая нам жизнь вместе с первым вздохом, Аркея дает начало новой жизни. Присматривает за нами на протяжении всей жизни, но не вмешивается. Мы сами должны выбирать жизненный путь и отвечать за свои поступки. Не бог виноват, что среди нас так много лжецов, убийц и предателей. И когда приходит смертный час Аркей, даровавший нам жизнь лучше всех знает, как поступить с душой. Говорят, что он приходит с последим вздохом и плачет, смотря на покойного. Его слезы горьки, а улыбка печальна, если душа темна, а поступки черны. И Аркей плачет от радости, наблюдая за чистой душой, по его лицу катятся слезы гордости за ребенка. Я ответил на твой вопрос?

- Да, - тихо промолвил Оливер, поднимаясь со ступенек. - Что-то зябко стало.

Маг удалился в комнату, весьма задумчивый и отрешенный.

- Так вот почему отходную молитву называют еще Плачем Аркея? - только сейчас понял Таниэль. Воин тоже покинул крыльцо, не забыв закрыть дверь. Для верности мужчины еще подпер ее клином, чтобы никто не смог открыть ее снаружи.

- Именно так, - кивнул монах. - Видишь, даже после смерти боги не покидают нас.

- Уже поздно, - заметил Таниэль.

- Поздно, - согласился монах, вновь усаживаясь возле печи и взявшись за книгу.

- Сон снова сторонится вас? - Таниэль уже не раз замечал странную привычку Бризнера бодрствовать всю ночь и засыпать лишь под утро.

- Скорее это я сторонюсь его, - тихо прошептал монах.

Таниэль проснулся рано. Воин открыл глаза, глядя на ветхий потолок, затем тихо поднялся. Оливер и Бризнер еще спали. Монах кутался в одеяло, прислонившись к теплой печи, маг же развалился на соломе, порой посапывая.

Комнату заливал полумрак. Лишь из приоткрытой ставни сочился свет. Неяркий и робкий. Таниэль бесшумно покинул комнату, и, открыв дверь, вышел на порог.

Утро только начиналось. Мир еще не покинула серая дымка, небеса только собирались просветлеть. Какие-то жалкие минуты отделяли природу от рассвета. Но главное уже ставший казаться вечным, ливень неожиданно стих, уступив место ясному дню. А точнее раннему утру.

Вдыхая густой, прохладный воздух, наполненный свежестью и запахом трав, Таниэль уселся на крыльцо. Небо прояснилось, блеснуло, показывая краешек солнца. Рассвет наступил. Однако деревушка еще купалась во мраке. Необыкновенно густой, непрозрачный туман молочного оттенка заполонил улицы. Он плавно растекся по округе, и ближайшие дома терялись, расплывались, становясь похожими на призраков. Торчали из пелены лишь крыши, будто маленькие островки посреди океана.

Вэнт протяжно зевнул, размышляя, что подвигло его так рано пробудиться. Встал, ощущая, как кожа покрылась мурашками, а пятая точка онемела. Прежде чем снова зайти в дом, Таниэль еще раз сладко зевнул и потянулся, разминая затекшие мышцы.

Произошедшее дальше оказалось столь стремительным, что воин не сразу осознал что произошло. Мужчина услышал скрип прогибающихся под тяжестью половиц, крик Оливера. А затем воин почувствовал, как Вэнинг со всей силы пнул его с ноги по пятой точке. Среагировать Вэнт не успел. Воин покатился вниз по ступеням, и вовремя сгруппировавшись, растянулся на размокшей земле. Впрочем, причина поступка всплыла в мозгу Таниэля быстрее, чем он успел возмутиться. Шестым чувством воин ощутил дрожание воздуха, щелчок и дребезжание, вошедшей в дерево стрелы.

Инстинкт заставил Чемпиона перекатиться в сторону. И правильно - вторая стрела ударила совсем рядом, подняв брызги.

- В дом! - кричал ему Вэнинг.