Достань меня, если сможешь

Но радости от внеочередного звания нет, я его не заслужила. Бутафория. Или пускание пыли перед заморскими коллегами, ведь капитан звучит солиднее, чем старлей. Но я отработаю каждую из четырех звездочек, что теперь имею на погонах.

На аэродром меня отвезли на служебной машине. Папа Карло был моим сопровождающим, думала, он останется на земле, но нет, босс тоже полетел со мной. Теперь сидит через проход и о чем-то думает, закусив нижнюю губу. Как только высоту набрали, он отстегнул ремень безопасности и встал с кресла. Шагнул ко мне, резко и без слов схватил мою сумочку, лежащую на соседнем кресле. Он вытащил из нее мобильник и быстро выдернув заднюю крышку, достал сим-карту и сломал ее. Я и слова вымолвить не успела, онемев от такой несправедливости.

Но это был не конец безобразиям. Босс разломал и мой телефон.

- Вот, теперь у тебя новый номер, новый аппарат, на который настроена только наша агентура. Звонить нельзя никому, только мне и еще по нескольким номерам, которые внесены в контакты. Чьи это номера, я расскажу позже. Забудь на время контракта, что у тебя в этой стране остались родные, друзья или знакомые. Ты одна на всем свете. Ты солдат, без роду и племени, ешкин дрын!

Покончив с нравоучениями, босс подал мне новенький современный мобильник. Чужой, безликий. Я не сказала ни слова, хотя мне было так жаль фотографии, которые были в моем телефоне. Никита и Стас, Мариша с Аленкой, Анечка с Аришкой. Они остались в России. И в моей памяти только. С этого момента я сама себе не принадлежу.

- Пап, а вот у меня есть любимый человек, и я бы хотела иногда созваниваться с ним, не терять связь. Как быть.

- Он тебе не муж. Был бы мужем, раз в месяц разрешили бы разговаривать. Для этого пишешь заявление, указываешь статус человека и номер телефона. Его проверяют и решают, дать ли зеленый свет.

Как всё сложно.

- Не обижайся, дочка, - тронул меня за рукав легкого пиджака, - Я сделаю всё, что смогу. Со мной связь у тебя будет в любое время дня и ночи.

- А я думала, проводишь меня и забудешь о такой обузе, которая везде лезет, где не надо. С глаз долой, так сказать… - отвернулась к иллюминатору, в котором ничего не видно, кроме сероватой мути. Впрочем, в душе такая же вата.

- Я с тебя глаз не спущу, даже там. Ты поразительно похожа на меня, будто и впрямь моя родная дочь. Больше чем Наташа. И я не о внешности, а о характере, ешкин дрын.

Я удивленно смотрела на своего босса. У меня тоже чувство, будто папа Карло мой родной отец. Может, дело в том, что я мечтала об отце с детства, а может, общее горе сплотило нас так крепко, что мы сроднились.

- Ты бы не пошел драться на подпольные бои, рискуя любимой работой, - фыркнула, не удержавшись.

- Ошибаешься… Мне было столько же почти, сколько и тебе сейчас, когда я, сержант милиции, дрался на подпольном ринге за деньги. Только это был бокс, - босс улыбнулся на мой, в который уже раз удивленный взгляд. – Да, и я тоже поступил, как ты.

- В то время бои были разрешены, за них даже кубки давали, гордились.

- Да, тогда было почетно отстаивать честь своего отделения милиции, например. Это было просто соревнование, я и там получал кубки. Но не деньги. В то время евреев особо не жаловали, строили им козни и высмеивали, досталось и моим родителям, односельчане сожгли их дом. Я забрал отца и мать к себе в город, но они все рвались в деревню, здесь им было неуютно. Рискнул, заработал на подпольных боях и купил родителям дом. И моя совесть чиста.

- Ты знаешь, что я из-за бабушки? – я до сих пор думала, что босс не знает, почему я ввязалась в эту авантюру.

- Знаю. Твой парень рассказал. Но я сразу понял, что зря ты это не сделала бы, просто ради денег. Ты слишком честная. Но ты бы могла спросить у меня деньги на лечение бабушки.

- Да ладно, чего уж теперь… - вздохнула я и закрыла глаза. Мне стало легче, папа Карло не осуждает меня.

Все десять часов полёта я, то дремала, то приучала себя к будущим знакомствам и настраивалась на работу. Смирялась, понимая, что так лучше, так ведет меня судьба. Раз для меня пока нет места в жизни любимого мужчины.

- Не грусти, дочка, - трогает меня за руку босс перед посадкой. – Ты привыкнешь, еще возвращаться не захочешь.

Его улыбка согревает меня. Но и он не останется рядом, сдаст меня в подчинение своим иностранным коллегам и улетит домой. И останусь я совсем одна. Одна…

Я думала, что меня привезут сразу к подопечным, но нет, к ним я попала только через четыре дня. Сначала нас поселили в огромном доме, который входил в комплекс, напоминающий санаторий. В соседних зданиях были медучреждения, столовая, больше похожая на ресторан, в которой нас кормили три раза в день, а также бар, где можно было поесть дополнительно, либо заказать еду с собой, если желаешь есть в уединении.