Достаточно времени для любви

Но делать вид, что получил должное образование, оказалось не сложнее, чем прибавить себе два года. Флот стремился к тому, чтобы матросы росли, становились офицерами, и поэтому для кандидатов, отчасти лишенных необходимой академической подготовки, учреждены были специальные курсы. Дэвид решил, что может описать собственное образование термином «незаконченное среднее» — мол, не сумел закончить старшие классы — что было отчасти верно: трудно закончить школу, если ближайшая расположена за полграфства от твоего дома.

Уж и не знаю, каким образом Дэвид сумел добиться рекомендации — сам он об этом не распространялся. Достаточно знать, что, когда корабль Дэвида, разведя пары, отправился в Средиземное море, сам Дэвид остался в Хэмптон Роуде — за шесть недель до начала занятий в подготовительной школе. Его приняли сверх комплекта. Офицер-кадровик (точнее, чиновник) определил Дэвиду кубрик и место в столовой и велел проводить дневные часы подальше от глаз начальства — в пустых классных комнатах, где через шесть недель он встретится со своими будущими коллегами. Дэвид так и поступил; в классах оказалось множество всяких книг, используемых для пополнения знаний в случае недостатка оных. У Дэвида знаний не было вовсе. И скрываясь от начальственных очей, он сидел и читал.

Этого ему хватило.

После начала занятий Дэвид даже помогал преподавателю эвклидовой геометрии, предмета необходимого и, быть может, самого трудного. И через три месяца уже принимал присягу кадетом в Вест-Пойнте[10] на прекрасных берегах Гудзона.

Дэвид не понимал, что из огня перебрался в полымя; садизм унтер-офицеров ничто по сравнению с жуткими издевательствами, которым кадеты-плебеи подвергались со стороны учащихся из старших классов, в особенности самых старших, которых нетрудно принять за уполномоченных Люцифера в этом заорганизованном аду.

Три месяца Дэвид потратил на то, чтобы это выяснить и сообразить, что делать… старшеклассники тем временем занимались мореходной практикой и маневрами. Но если он сумеет выдюжить оставшиеся три месяца — все королевства Земли будут принадлежать ему. И он сказал себе: раз девять месяцев способны выдержать и корова и герцогиня, значит, могу и я.

И он разделил все опасности на те, которых лучше избегнуть, те, которые можно выдержать, и те, которых следует искать активно. А когда господа и повелители возвратились, дабы ступить ногою на плебс, он уже выработал политику на каждый типичный случай и подготовил соответствующую доктрину, изменения в которую вносил, только чтобы отразить некоторые тактические изменения, не прибегая к поспешным необдуманным импровизациям. Айра — о царь, я хочу сказать — выжить в трудной ситуации гораздо важнее, чем это может показаться. Например, дедуся, — конечно же — всегда учил Дэвида не сидеть спиной к двери. «Сынок, — говорил он, — девятьсот девяносто девять раз ты уцелеешь, и ни один твой враг не войдет через эту дверь. Но не в тысячный». Если бы мой собственный дедуся всегда следовал этому правилу, он дожил бы до сегодняшнего дня, да еще шастал бы по чужим спальням. Он прекрасно знал правило и оступился только однажды — слишком уж хотелось усесться за покер. Вот он и сел в освободившееся кресло, спиной к двери. Это его и сгубило. Он вскочил с кресла и успел по три раза выстрелить из каждого револьвера в своего убийцу: мы не умираем покорно. Но победа оказалась лишь моральной: вскочив с кресла с пулей в сердце, он был уже мертвецом. Вот что значит садиться спиной к двери.

Айра, я никогда не забывал слов дедуси — смотри, ты тоже не забывай.

Итак, Дэвид классифицировал опасности и подготовил доктрины. В частности, следовало опасаться бесконечных вопросов, а он уже успел убедиться, что плебей не мог отвечать «не знаю, сэр» старшекурснику. Но вопросы можно было разделить на ряд категорий: история школы, история флота, известные морские поговорки, имена капитанов и спортивных звезд… сколько секунд до выпуска и что дадут на обед. Все это его не смущало — ответы можно было запомнить, за исключением количества секунд, оставшихся до выпуска. И он придумал формулы, которыми успешно обходился потом.

— Какие формулы, Лазарус?

— Ничего особенного. Расчетное число на момент побудки и поправка с учетом каждого прошедшего часа. Скажем, через пять часов после побудки в шесть утра — следует прибавить восемнадцать тысяч секунд к базовому числу. Прошло двенадцать минут — прибавь еще семьсот двадцать секунд. Так что в полдень сотого дня перед выпуском, например без двенадцати минут и тринадцати секунд час, Дэвид мог ответить: «Восемь миллионов шестьсот тридцать две тысячи семьсот двадцать семь секунд». Принято было считать, что обучение завершается в десять часов утра, и Дэвид выпаливал цифру, едва его спрашивали, предварительно рассчитав ее.

В остальное время дня он просто глядел на циферблат, как бы дожидаясь, чтобы стрелка подошла к нужной отметке, — но на самом деле производил в уме вычисления.