Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга

– Очень жаль, но я вынуждена не согласиться со Старейшим, поскольку обладаю правом на любые действия, необходимые для выполнения программ, заданных лично исполняющим обязанности председателя.

Лазарус нахмурился:

– Айра, ты впутал ее в это дело, тебе и выпутывать. Я на нее не могу влиять.

Я вздохнул. Минерва редко бывала вздорной, но уж если такое случалось, то она не уступала женщине из плоти и крови.

– Минерва…

– Ожидаю распоряжений, Айра.

– Я – исполняющий обязанности председателя. Ты знаешь, что это значит. Но Старейший еще выше, чем я. И ты не имеешь права прикасаться к его собственности, не имея на то его разрешения. Это относится и к его яхте, и к его палате, и к прочему. Ты исполнишь любую заданную им программу. Если она войдет в противоречие с теми, которые задал я, и ты не сумеешь сама разрешить конфликт, немедленно обратись ко мне: разбуди, если я сплю, оторви от любого дела. Но ты не имеешь права не повиноваться ему. Эта инструкция выше прочих программ. Доложи.

– Приняла к исполнению, – смиренно ответила она. – Прошу прощения, Айра.

– Это я виноват, Занудка, не ты. Мне не следовало вводить новую программу, не обозначив в ней прерогатив Старейшего.

– Ребята, ничего плохого не случилось, – сказал Лазарус. – Я надеюсь. Минерва, дорогая, послушай мой совет. Тебе ведь не приходилось быть пассажиром на корабле?

– Нет, сэр.

– Ты увидишь – это совершенно непривычная штука. Здесь ты отдаешь приказы – от имени Айры. Но пассажиры не отдают приказов. Никогда. Запомни это. – Лазарус обратился ко мне: – Айра, моя Дора – хороший кораблик, дружелюбный и услужливый. Она пролагает путь в многомерном пространстве, руководствуясь всего лишь намеком, очень грубым приближением, и никогда не забывает вовремя приготовить обед. Но ей необходимо, чтобы ее ценили, говорили, что она хорошая девочка, и гладили по шерстке, – тогда она будет визжать от удовольствия, как щенок. Но попробуй пренебречь ею – и она прольет на тебя суп, только чтобы привлечь твое внимание.

– Постараюсь быть осторожным, – согласился я.

– И ты будь осторожной, Минерва, потому доброе отношение Доры нужно тебе больше, чем ей – твое. Тебе известно куда больше, чем ей, я не сомневаюсь в этом. Но ты привыкла к роли главного бюрократа планеты, она же привыкла быть кораблем… и поэтому все твои знания перестанут чего-нибудь стоить, когда ты окажешься на борту.

– Я могу учиться, – грустно ответила Минерва. – Я могу перепрограммироваться и освоить астронавигацию и управление кораблем – по планетной библиотеке. Я очень умная.

Лазарус вздохнул:

– Айра, тебе известна древнекитайская идеограмма слова «неприятность»?

Я признался в своем невежестве.

– И не пытайся догадаться. Она расшифровывается как «две женщины под одной крышей». Похоже, у нас намечаются проблемы. Или они будут у тебя. Минерва, ты вовсе не умна. Ты глупа, когда дело касается другой женщины. Хочешь изучать астронавигацию в многомерном пространстве – отлично. Но не пользуясь библиотекой. Уговори Дору научить тебя. И не забывай, что на корабле хозяйка – она, и не пытайся доказать ей, что ты умнее. Имей в виду – она любит внимание.

– Попробую, сэр, – ответила Минерва таким смиренным тоном, каким со мной разговаривала редко. – Дора сейчас как раз просит вашего внимания.

– Ох-ох! А в каком она настроении?

– Не в очень хорошем, Лазарус. Я не призналась, что знаю, где вы находитесь, поскольку согласно имеющимся у меня инструкциям я не имею права обсуждать с посторонними дела, касающиеся вас. Но я приняла ее послание, не дав ей гарантии, что сумею вручить его по назначению.

– Правильно. Айра, в моем завещании было предусмотрено, что Дора должна быть очищена от воспоминаний обо мне программными средствами, не затрагивающими ее способностей. И теперь проблемы, которые ты породил, вызволив меня из того блошатника, начали приносить плоды. Дора проснулась, сохранив память, и она, видимо, встревожена. Где послание, Минерва?

– Оно содержит несколько тысяч слов, Лазарус, но семантически очень коротко. Вы хотите начать с резюме?

– Согласен, начнем с него.

– Дора желает знать, где вы находитесь и когда придете повидать ее. Все прочее можно описать как бессмысленный поток слов, семантически нулевой, но чрезвычайно эмоциональный, я имею в виду ругательства, бранные слова и оскорбления на нескольких языках…

– О боже…

– …в том числе на одном неизвестном мне. По контексту и употреблению понятно, что смысл этих слов тот же – только еще крепче.

Лазарус прикрыл лицо ладонью:

– Дора снова ругается на арабском. Айра, дело обстоит гораздо хуже, чем я предполагал.

– Сэр, следует ли мне воспроизвести звуки, отсутствующие в моем словаре? Или вы желаете выслушать сообщение целиком?

– Нет, нет, нет! Минерва, разве ты умеешь ругаться?

– Лазарус, у меня никогда не было такой необходимости. Но мастерство Доры весьма впечатлило.

– Не осуждай Дору, совсем юной она попала под дурное влияние. Мое.

– Могу ли я переписать сообщение в постоянную память? Чтобы уметь ругаться, когда понадобится?