Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга

…на следующее утро, спозаранку, невзирая на короткую ночь. Мы грузились весь день, Ллита проверяла накладные, Джо сверял номера, а я пытался выяснить, обокрали меня или нет. Поближе к вечеру я уже ввел корабль в n-пространство, а пилот-компьютер выгрызал последние десятичные знаки первого скачка в сторону Единогласия. Я настроил гравистат так, чтобы нас уносило от Валгаллы по нормали к поверхности с комфортным ускорением в четверть g – никакой невесомости, пока Ллита не родит, – потом запер ходовую рубку и, пропахший потом и усталый, направился к себе, на ходу соображая, что помыться можно и завтра.

Дверь их спальни оказалась открытой… Это была каюта, прежде принадлежавшая Джо, пока я не объединил их каюты в люкс. Дверь была открыта, они лежали в постели… прежде они такого не делали.

Я тут же узнал почему. Оба выбрались из постели и, шлепая босыми ногами по палубе, подошли ко мне: они хотели пригласить меня присоединиться к их забаве… отблагодарить меня за сегодняшний праздник, за то, что я купил их, и вообще за все. Его идея? Ее? Или их обоих? Я не стал выяснять, просто поблагодарил их и сказал, что не в состоянии, измотался, насквозь пропотел и хочу только добраться до мыла и горячей воды, чтобы потом часов двенадцать меня никто не тревожил… пусть они тоже поспят подольше, а отдохнув, назначим и распорядок дня.

Я позволил им искупать меня и заснул, пока меня массировали и растирали. Дисциплины это не нарушило, обоих я научил массажу. У Джо была такая мягкая и уверенная рука; он каждый день массировал Ллиту во время ее беременности.

Но, Минерва, сознаюсь, не будь я настолько измотан, пожалуй, и нарушил бы свое правило относительно зависимых от меня женщин.

<Опущено>

…на Торхейме каждую ленту, каждую книгу, чтобы освежить познания в гинекологии и акушерстве, купил инструменты и все такое прочее, что, как полагал прежде, понадобиться на корабле не может. Я сидел у себя в каюте, пока не освоил всю новую для меня науку и не обрел прежней ловкости деревенского эскулапа, каким был на Ормузде.

Я приглядывал за своей пациенткой, следил за диетой, заставлял делать зарядку, ежедневно проверял состояние ее потрохов и запретил излишнюю теперь фамильярность.

Доктор медицины Лафайетт Хуберт, он же капитан Аарон Шеффилд, он же Старейший и прочая, прочая, прочая, излишне трясся над своей единственной пациенткой. Но не позволял ни ей, ни ее мужу замечать этого и все свое беспокойство обращал в созидание, планируя заранее действия на случай любой сложности, известной акушерской практике того времени. Оборудование и принадлежности, приобретенные на Валгалле, в основном соответствовали тому, чем располагал храм Фригг[46] на Торхейме, где пятьдесят родов в сутки были не редкостью.

Мать Бальдра. Ее часто путают с Фрейей, богиней плодородия, любви и красоты.

Разглядывая кучу барахла, взятую им на борт, он ухмылялся, вспоминая сельского врача, принявшего множество младенцев практически голыми руками, пока мамаша сидела на коленях своего мужа, который держал ее за ноги и старался пошире развести их в стороны – так, чтобы старый добрый док Хуберт мог стать на колени и подхватить младенца.

Так-то оно так, но пусть эти штуковины все-таки будут при нем, мало ли что может потребоваться – даже если не придется развязывать переметную суму, если все пройдет гладко. Капитан считал, что все должно быть под рукой на случай, если дело пойдет не гладко.

Одна вещь, купленная в Торхейме, не предназначалась для экстренной помощи: последняя и улучшенная модель родильного кресла – с рукоятками, подлокотниками; опоры для бедер, голеней и рук легко перемещались вдоль и вокруг трех осей, причем позу могла выбрать как роженица, так и акушерка. Это чудо технической мысли позволяло матери расположиться – или расположить ее – так, чтобы в момент истины родовой канал открылся шире.

Доктор Хуберт-Шеффилд собрал его в своей каюте, проверил многочисленные регулировки… потом посмотрел на него и нахмурился. Штука-то хорошая, он заплатил за нее большие деньги, даже не поморщившись, но не было в ней любви – она была какая-то обезличенная, словно гильотина.

Руки мужа, его колени были не столь удобны, но, с точки зрения капитана, оба родителя должны вместе пройти это испытание… руки мужа успокаивают роженицу и, поддерживая ее физически и эмоционально, позволют акушерке сосредоточиться на чисто физиологических аспектах.

Муж, прошедший через все это, мог не испытывать сомнений в том, что отец именно он. Даже если какой-то случайный незнакомец сбросил ей свое семя, этот крохотный факт исчезал, поглощенный огромным опытом.

Так что будем делать, док? Возьмем станок? Или пусть его заменят руки Джо? Нужна ли ребятам эта вторая «церемония»? Выдержит ли Джо – физически и эмоционально? Конечно, Ллита здорово отяжелела. И хотя Джо даже к концу срока весил больше – что, если он потеряет сознание и уронит ее в самый неподходящий момент?