Достаточно времени для любви, или жизнь Лазуруса Лонга

– Я же сказал, что деньги не были определяющим фактором, поскольку у нее были ухажеры, имевшие состояния и в десять, и в сто раз превышающие мой скромный капитал; однако она не вышла замуж ни за кого из них. Поэтому я заткнулся и довольствовался тем, что проводил с ней ночи, когда мне это позволялось, сопровождал ее на вечеринки, платил ей, сколько мог и сколько она принимала. Часто она устанавливала свою цену, отказываясь от части подарка. Так она поступала со мной, не знаю, как она обходилась с более богатыми клиентами. Так прошло много лет, и однажды она объявила, что дает мне отставку. Я был ошеломлен. Как раз в это время я прошел реювенализацию, но не заметил, чтобы она хоть немного постарела. Однако Тамара проявила твердость и оставила Новый Рим. Галахад, я стал импотентом. О, не то чтобы вообще неспособным, но прежний экстаз превратился в простое опорожнение, не стоившее усилий. Случалось ли с тобой подобное?

– Нет. Наверное, надо сказать – пока нет – поскольку мне только около двухсот.

– Значит, ты не понимаешь, что я имею в виду.

– Только отчасти. Но могу ли я процитировать то, что некогда сказал Лазарус? Он вел с Айрой приватную беседу, но на подобные эпизоды можно нарваться в его неотредактированных мемуарах.

"Айра, – сказал он, – в моей жизни был период, когда меня много лет женщины совсем не волновали. Я не только не был женат, но и жил, как монах. В конце концов много ли разнообразия можно найти в трении слизистых оболочек?

Но потом я понял, что как человек женщина бесконечно разнообразна и секс может стать самым прямым путем для познания женщины в этом качестве. Этот путь нравится им, как и нам, и часто только так можно сломать барьеры и добиться близкого знакомства.

А когда я обнаружил это, то интерес к дружественным забавам вернулся сам собой. Я стал счастливым, как мальчишка, впервые запустивший руку за пазуху девице. Да что там – счастливее. Я перестал себя чувствовать поршнем в цилиндре. Каждая женщина – уникум, который стоит познать; и если у нас хватало для этого времени, мы с ней непременно обнаруживали, что любим друг друга. По крайней мере мы дарили друг другу удовольствие и отдых, а не просто перепихивались – для этого можно было воспользоваться и куклой".

Вот, примерно так говорил Лазарус, Джастин. Ты испытал что-нибудь в этом роде?

– Да. Нечто подобное. Долгое время секс не волновал меня. Но Я преодолел это. И помогла мне женщина, прекрасная, как Тамара. Мы не любили друг друга, но она научила меня тому, что я забыл. Секс бывает дружеским и может обходиться без сильной любви, какую я чувствовал к Тамаре. Видишь ли, моя подруга, жена моего друга – они оба были близки мне, – преподнесла меня в качестве подарка одной гетере, необыкновенной красавице, и устроила так, что мы провели с ней праздник. Мои друзья оплатили расходы – они могли себе это позволить, потому что были богаты. Эта прекрасная гетера, Магдалена...

– Мэгги! – воскликнул Галахад.

– Ну да. Это ее, так сказать, постельное имя. Но когда она узнала, что я руковожу архивами, то открыла мне свое настоящее имя.

– Ребекка Сперлинг-Джонс.

– Ты ее знаешь?

– Всю жизнь, дорогой мой Джастин. Я был выкормлен ее великолепной грудью. Она моя мать, дорогой. Какое замечательное совпадение!

Я был восхищен и заинтересован одновременно.

– Так вот от кого ты унаследовал свою красоту!

– Не только от нее, но и от генетического отца. Бекки... то есть Мэгги... сказала мне, что я больше похож на него.

– В самом деле? Если позволишь, я проверю твое происхождение, когда вернусь на Секундус.

Архивариус не имеет права лазить в архивы из личного любопытства; я мог это сделать по знакомству.

– Дорогой, тебе не надо возвращаться на Секундус. Чем кончилась возня в кустах после смерти Айры Говарда, ты можешь узнать у Афины. Но давай поговорим о маме. Она веселая, правда? И красавица.

– И то и другое. Я рассказал тебе, как много она для меня сделала.

Твоя мать решила, что этот праздник должен быть веселым для нас обоих – и я забыл, что потерял интерес к сексу. Я говорю не о технике; наверное, любая дорогая гетера Нового Рима не менее искусна, чем какая-нибудь известная в истории куртизанка. Я имею в виду ее нрав. С Мэгги было весело как в постели, так и вне ее. А морщинки от смеха совсем не то что грустные морщинки.

Галахад кивнул, подбирая с тарелки остатки яичницы.