Достаточно времени для любви, или жизнь Лазуруса Лонга

Вмешательство на стадии сперматозоида не может оказаться достаточным. Нельзя избежать смешения пар гамет, и результирующие зиготы могут оказаться комплементарными лишь в результате дичайшего стечения обстоятельств. Операцию на женском организме осуществить проще – клетки его много крупнее. Однако здесь иная проблема: первичный ооцит в точке мейоза должен разделиться на два гаплоидных и комплементарных вторичных ооцита, а не на один ооцит и полярное тело. Тут, Лазарус, может потребоваться не одна попытка, прежде чем удастся создать надежную методику. Процесс аналогичен созданию двух идентичных близнецов, однако должен начаться на две стадии раньше в общей гаметогенетической последовательности. Впрочем, возможно, все окажется не сложнее, чем произвести без отца кроличьих самок. Поскольку собственный опыт у меня отсутствует, судить не рискну, однако не сомневаюсь – это дело возможное, если будет время на разработку соответствующей методики.

Итак, получаем две комплементарные группы сперматозоидов – одна с Y-, другая – с Х-хромосомами – и две комплементарные яйцеклетки, обе с Х-хромосомами. Для оплодотворения можно выбрать любое из двух потенциальных сочетаний мужских и женских клеток, если только не определены точные генетические схемы гаплоидов, а это дело нелегкое и способное вызвать генетические повреждения. Едва ли можно отважиться на подобную попытку. Скорее всего, придется вслепую внедрять один тип сперматозоидов в одну яйцеклетку, а комплементарный – в другую.

Наконец, чтобы выполнить все условия работорговца, обе яйцеклетки следует подсадить в матку одной и той же женщины, где они должны развиться и вырасти естественным путем. Права ли я, Лазарус?

– Абсолютно! Считай себя первой ученицей, дорогуша, можешь привесить золотую медаль к диплому. Минерва, я не знаю, так ли было на самом деле, но работорговец говорил то же самое, это подтверждали и его документы: отчеты, голофильмы и прочее. Все так называемые доказательства были заверены печатью епископа. Но этот жулик мог их и подделать и выставить пару обыкновенных рабов, за которых больше обычной цены не получишь. И фото, и фильмы выглядели вполне убедительно – да только что может сказать об этом простой обыватель? Но если доказательства не были поддельными, говорили они об одном: подобные попытки предпринимались, но ни в коем случае не доказывали, что результатом их явились именно эти ребята. С подобными ксивами могли продать не одну пару, если этот епископ имел долю в деле.

Я просмотрел все материалы, в том числе альбом со снимками детей в процессе взросления, и сказал: "Весьма интересно", – и поднялся, чтобы уйти.

Тут этот прыщ телепортировался между мной и выходом из палатки. "Господин, – сказал он, – добрый и благородный сэр... как насчет двенадцати тысяч?"

Здесь, Минерва, душа торговца не выдержала. "Тысяча", – говорю, а зачем – не знаю. Впрочем, нет, знаю. У девчонки все тело было истерто проклятым приспособлением, достойным Торквемады. И мне захотелось досадить этому торговцу плотью.

Он поежился и поглядел на меня так, словно собирался родить битую пивную бутылку. "Вы шутите, сэр. Одиннадцать тысяч "благословений" – и дети ваши, а я даже собственные расходы не оправдаю!"

"Пятнадцать сотен", – отрезал я. Деньги у меня были, тратить их было негде, и я решил, что могу ухлопать их на то, чтобы девочку вновь не запихнули в эту жестокую штуку.

Он застонал. "Будь они моими собственными детьми, я бы подарил их вам. Я люблю этих смышленых ребят, как родных, и не хотел бы для них ничего лучшего, чем благородный и добрый хозяин, способный оценить научное чудо их рождения. Но епископ велит повесить меня, а потом снять с виселицы живьем, чтобы до смерти затаскать за веревку. Десять тысяч – со всеми свидетельствами и доказательствами. Ради их блага готов на потери – и лишь из уважения к вам".

Я поднял цену до сорока пяти сотен, он спустил до семи тысяч, тут мы и застряли: мне следовало приберечь кое-что для прощального побора, он же как будто добрался до точки, ниже которой не мог опуститься, не рискуя прогневать епископа – если такой действительно существовал...

Он отвернулся, чтобы стало ясно: с торгом покончено, и с лестью тоже – и резким тоном приказал девушке забираться в стальную сбрую.

Я достал кошелек. Минерва, ты знаешь, что такое деньги, раз управляешь финансовой политикой правительства. Но ты, возможно, не в курсе, что на иных наличность действует как на кота валерьянка. Я отсчитал сорок пять сотен большими красно-золотыми бумажками прямо под носом у этого негодяя и остановился. Он весь взмок и судорожно сглотнул, но ухитрился качнуть головой на долю дюйма.

Я не торопясь стал отсчитывать дальше, и, дойдя до пяти тысяч, остановился и протянул руку.