Доставить живым или мертвым

После отъезда начальника УФСБ, Костиков собрал весь оперативный отдел и провел совещание. Потом состоялась летучка в техническом отделе, где речь шла о парапланах вообще и об использовании их в террористических целях...Примеры из зарубежного сыска были предоставлены информационно-вычислительным отделом.

14. Воронеж. Бывшая армейская автобаза.

Воропаев сидел на брошенной старой покрышке и курил. Он видел как группа приехавших людей оживленно о чем-то разговаривает. Из дверей казармы вышли Ахмадов и Вахтанг, осмотрели площадку и направились в сторону Воропаева. А он, скинув с сигареты пепел, безотчетно втирал его каблуком в глинистую, еще не высохшую после дождя землю. Настроение у него было хуже некуда: ночью опять приснился дом и школа. Мучительный был сон: как будто надо было сдавать экзамен за десятый класс, но он-то знал, что еще не закончил девятый. Учился в вечерней школе, но не закончил, взяли в армию. Приснилась Люська Гримм, в которую был влюблен весь класс вечерки -красивая, независимая бестия, но обзаведшаяся богатым любовником. Мужик был намного старше ее и к окончанию уроков приезжал за ней на представительном джипе с мощным, как у мамонта бивни, бампером. И глядя на этот отъезд, Воропаев глотал слюнки и чувствовал свою второстепенность в этом мире...

...Когда Ахмадов с Вахтангом подошли ближе, Воропаев поднялся. Понимал: просто так его не трогают, зачем-то понадобился.

-- Ты чем сейчас занят, Алик? -- Обратился к нему Саид, хотя видел, что Воропаев не при деле.

-- Перекур делаю. Оружие упаковано в схрон, маскировка в норме...

-- Я проверял, работа отличная, -- сказал Вахтанг. -- Ты где, парень служил?

-- В московском ОМОНе, а что?

-- Саид говорил, что ты у русских был шофером.

-- Был. И остаюсь им, прав меня никто не лишал.

-- Вот и хорошо. У меня к тебе будет небольшая просьба -- махни в город и вернись оттуда с машиной.

-- Угнать?

-- Правильно понял.

-- Но по мусульманским законам воровство самый большой грех. -- Он зырнул на Ахмадова. -- Или ты, Саид, отпускаешь мне фетву, дающую право воровать чужие машины?

Саид зырнул на Воропаева своими отяжелевшими от бессонницы глазищами.

-- Перестань, Алик, валять дурака. Колеса нужны для дела. У тебя получилось с трактором, получится и с машиной. Сойдет старый "жигуленок", а лучше "нива", у нее большая проходимость.

Задание, конечно, не сложное и свидетельствующее о полном доверии. И этот факт усилил его раздражение. Однако, не подавая вида, он снял фуфайку, мокрую кепку и, положив их на покрышку, отправился в казарму. Там, где лежал его спальный мешок, находилась кожаная сумка, откуда он и достал ручную гранату. Взвесив ее на руке, он кинул гранату в брючный карман и надвинул на него подол старого свитера. В другой карман положил отвертку с маленькими плоскогубцами.

До города он добирался тем же маршрутом автобуса, мимо стройки, где брал на прокат трактор, мимо банка, сверкающих витрин, каких-то офисов. В центре сошел с автобуса. Остановка так и называлась -- "Центр".

Погода между тем прояснилась и он почувствовал как начинает потеть. Перешел на теневую сторону и, проходя мимо продуктового магазина, поймал себя на мысли, что нестерпимо хочется попить молока. Он зашел в универсам и вернулся оттуда с пакетом молока и вздобной булочкой. Перешел дорогу и в скверике обосновался на давно некрашеной лавке. За спиной у него возвышался кафедральный собор, по бокам -- уходила в перспективу аллея, густо обрамленная кустами сирени и жасмина. Лавки, тянувшиеся вдоль нее, были пусты и эта тихая безлюдность, видимо, настроила его на сентиментальный лад. Впервые за много месяцев он чувствовал себя абсолютно свободным, независимым человеком. Но когда вдруг на глаза ему попалась проезжающая мимо машина, кузов которой был заполнен орущими какую-то песню солдатами, что-то больно кольнуло его сознание. И повеяло отовсюду замогильным отчуждением, ибо он понимал -- кто он по отношению к этим солдатам и к самой жизни...

Опустив руку в карман, он нащупал указательным пальцем стопорное кольцо и тихонечко потянул его в сторону. Однако кольцо не сдвинулось с места да ему этого пока и не нужно было. Это была, собственно, какая-то глупая прихоть.

Воропаев поднялся и решительно пошел на выход. Перейдя дорогу и минуя собор, он оказался в огромном, со множеством аллей и детских колясок парке. Одна из асфальтовых дорожек вывела его к улочке, на которой, сверкая лаком и никелем, тянулся ряд припарковавшихся машин.