Доставка

─ Абрикосы, ─ повторяет Мози и давится своим молоком. Он так сильно смеется, что оно лезет у него из носа. Я тоже смеюсь и хватаюсь за живот, ощущая, что мне одинаково хорошо и страшно от желания вырвать. Рядом с ним у меня кружится голова и мне невообразимо легко. Лекси тоже смеется и это греет мне сердце. Мой брат редко смеется, поэтому это особенный момент.

─ Это фрукт с косточкой, ─ говорит мой отец, заходя на кухню и выглядя, как что-то среднее между Билли, Вилли, Дилли и Ленином, с бородой и в ночной сорочке. Его тапочки сильно изношены и его волосы торчат во все стороны. ─ Кто любит абрикосы? В шкафу у нас есть немного сушеных. 

Мой папа родился в Детройде, его родители иммигрировали после войны. С другой стороны, моя мама приехала в Штаты в шестнадцать лет. Годом позже, она вышла замуж за папу и все остальное уже история семьи. Но они немного подождали, прежде чем завести детей. Двоих, в общей сложности. Это Лекс и я.

Папа всегда заботился о маме, так как она так полностью не освоила английский язык. Часто, она ведет себя так, словно пришла из другого времени. Она приехала до распада Советского Союза, но все ее эстетичные взгляды остались там.

Мози заинтересованно рассматривает моего отца и встает протянуть ему руку.

─ Я друг Алексея. Я приехал помочь, если вам придется переезжать. И я только что познакомился с Ланой.

Ладно, Мози, не пытайся быть слишком убедительным. Я познакомился с ней в эту самую секунду. Я даже не знал о ее существовании.

─ Светлана, - говорит мой папа, подходя ближе и обнимая меня. Я крепко обнимаю его в ответ и вдыхаю аромат вишневого табака с его бороды. ─ У твоей мамы и у меня бумажная рутина. Ты не хотела бы с утра помочь нам?

─ Ох, это объясняет, почему ты так чертовски рано встал.

─ Это покрывает небольшие счета, ─ говорит мой отец, наливая себе немного горячего чая.

─ Тебя зовут Свэт Лана? (здесь игра слов,  Sweat ─ потная, Lana ─ Лана) ─ быстро спрашивает Мози, с широко раскрыв глаза от удивления. В ответ я закатываю глаза.

─ Светлана, ─ говорит папа, подходя к столу и делая ударение на букву «В» в моем имени. ─ Как дела на работе?

Я краснею при слове «работа» и отвожу глаза от Мози.

─ Пап, ты же знаешь, на работе все хорошо. Просто пытаюсь заставить себя работать как можно больше, чтобы не потерять дом.

Это звучит черство, но я не это имела виду. Не их вина, что они потеряли работу или то, что они стали жертвами ипотечного пузыря. Мои родители трудолюбивые и честные люди. 

─ Ты усердно работаешь, моя дорогая. Я не знаю, чтобы мы без тебя делали, ─ говорит он искренне, откусывая большой кусок тоста из ржаного хлеба с маслом.

В след за этим, вниз спускается моя мама, в бигудях и халате. Она визжит, когда видит меня и моментально начинает суетиться между мной и братом.

─ Я напеку блинов, ─ говорит она, убирая волосы с моего лица, пока стоит сзади. Она с подозрением смотрит на Мози и, наверное, так и должно быть. Я тоже с подозрением отношусь к нему. Какого черта он приехал так далеко, чтобы помочь мне и моей семье?

─ Мам, Мози здесь, чтобы помочь нам. Если мы проиграем дело в суде, он поможет нам, ну ты понимаешь, с мебелью и другими тяжелыми вещами, ─ кусая тост, который папа поставил на мою тарелку.

─ Сильный, ─ говорит мам, похлопывая по собственным дряблым трицепсам. Пантомима, является основной формой общения моей мамы, за исключением моментов, когда она кричит на папу на русском языке. Лекси и я никогда не пытались по-настоящему выучить этот язык, кроме быстрого «Спасибо» и торопливого «Прииивеет», чтобы говорить это нашим бабушкам и дедушкам. Типичные, ленивые, американские дети. Всегда полагающиеся только на английский. Это то, в чем обвинял нас мой дедушка, в то время как бабушка,  пыталась научить нас фразам на русском, если нам все же придется вернуться в «старый мир». Но Лекс и я всегда предпочитали американские мультики и поп культуру ─ странным «Русским танцам» ежемесячно спонсируемых главой местного русского культурного центра Owl’s Club.

Моя семья часто обвиняет меня в том, что я не поддерживаю свои русские корни. Эти обвинения достигли своего пика в старшей школе, когда я поменяла фамилию с Фильченкова на Финч, и начала называть себя Ланой. Первым изменил фамилию мой дядя, и сразу за ним я сделала то же самое. Теперь и я и Лекси ─ Финч, и нашим родителям абсолютно ненавистно это.

 Но я отношусь к этому так ─ мы родились и выросли в этой стране, поэтому они не могут влиять на наши чувства и преданность к ней. Я никогда не была в России и скорее всего, никогда не смогу себе это позволить. Этнически я русская на столько, насколько это возможно, но я девочка из города мотоциклов, у которой этот город в сердце. Мне нравится то, какая я, и не за что на свете я не поменяю это. Но сменив фамилию, мне стало легче жить. И это снижает эффект дерьма с осуждением. Так что я Финч, нравится им это или нет.