Доставка

Перед тем как темнеет, мы гуляем пешком и делаем несколько телефонных опросов. Нам так весело заниматься этим проектом и мы продолжаем шутить о том, чтобы стать полноценными уличными художниками. Томми уже придумал свой знак, который он попрактиковал в сотне мест. В нем просто слово «Томми», но он умудрился сделать так, чтобы все это выглядело, как огромный абстрактный пенис. Это в каком-то смысле забавно, тайком появляться то тут, то там, пытаясь, чтобы тебя не увидели и не поймали. С заходом солнца, я начинаю волноваться относительно моего супер контрастного трафарета, который печально глядит с огромного количества бетонных стен Тихуаны. Мне страшно остаться здесь одной без Рокко и Томми. Я боюсь что мое обеспокоенное лицо останется здесь, на десятилетия прикрепленное к стенам, без знания будущего и того как и когда я покину это место. С или без Мози? Что если у меня ничего не получится? Мой печальный образ останется здесь, хмурясь на вечность, когда мое тело станет пылью.

Мы возвращаемся обратно в отель, когда у нас заканчивается краска. Звук шарика бьющегося о стенки алюминиевого баллончика вгоняет меня в меланхолию и опустошает меня. Томми настаивает на том, чтобы отовариться в супермаркете, где он покупает мне пиньяту (piñata ─ емкость в виде животных и геометрических форм, которая наполняется конфетами и сладостями и в дальнейшем разбивается палкой) и хренову тонну острых мексиканских конфет, чтобы заполнить ее.  

Он такой яркий и обращает на себя множество взглядов. Он одет в легкую, канареечно-желтую шелковую рубашку, на которой теперь пятна от черной краски. У него сумасшедший загар, а его волосы драматично торчат в разные стороны. Он как гей из корабля мечты Техниколор, который должны показывать на большом экране. Я улыбаюсь ему, как маньячка, пока он наполняет мои руки пакетами с конфетами.

─ Лана, ─ говорит он улыбаясь. ─ У тебя поменялось настроение, тебе больше идет угрюмый вид. Каким то образом твоя улыбка лишает меня бдительности.

─ Что мы празднуем? ─ спрашиваю я его. В моих руках так много конфет и я не могу представить, как они все поместятся в нашу маленькую шестиконечную пиньяту. 

─ Знакомство друг с другом, наше прощание и твое воссоединение с твоим любовником, ─ говорит Томми, пока кладет минеральную воду и какой-то апельсиновый напиток в нашу тележку.

─ Но что, если этого не произойдет? Если мы сглазим заранее отпраздновав?

─ Позитивное мышление, моя дорогая, поможет тебе достичь чего угодно в этой жизни. Если ты чего-то очень сильно хочешь, подумай об этом и вселенная поможет тебе. 

Мы толкаем тележку к кассе и Томми покупает мятную жевательную резинку для Рокко. Он прихватывает пару журналов на испанском и шоколадные зефирчики в виде приведений.

─ Ты можешь читать такое? ─ спрашиваю я, посасывая покрытый перцем чили леденец, который обжигает мне горло и заставляет слезиться мои глаза.

─ Не совсем. Мне просто нравятся картинки.

─ Томми, ты назвал Мози моим любовников, но просто, чтобы ты знал. Я никогда не занималась с ним любовью.

─ Что? ─ говорит Томми, выпучив глаза от моего признания. Я кашляю на свой леденец. Мне даже нравиться мысль, что я могу громко сказать об этом у кассы и, возможно, никто кроме Томми не поймет то, что я сказала.

─ Исправь это, девочка! Как только мы найдем его. Нет никакой пользы в том, чтобы искать его, если ты даже не пробовала его леденец. Это было бы пустой тратой времени! А что если тебе это даже не понравится?

─ О, мне это понравится!

Но внимание Томми уже где-то в другом месте, он потерял интерес. Кажется на входе в магазин какая-то суматоха. 

Мы толкаем тележку с вещами, которые на самом деле не нужны нам, мимо менеджера магазина в дешевом костюме, громко орущего на испанском на работника, работающего на нижнем этаже парковки. Когда мы выходим на улицу в ночь, земля перед нами освещена большими галогенными лампами парковки, которые обнимают своим светом самую красивую картину в белых красках. Кажется, это надгробия, сильно контрастирующие на фоне черного асфальта. На верхушках некоторых из них черепа с неразборчивыми словами. Другие камни имеют плавные и размытые контуры, обрамляющие их, несущиеся прочь в небытие ─ духи, выполненные аэрозольной краской, с сожалением растворяются в воздухе. 

Это не счастливая картина. Она полна страха и отчаяния. Она небольшая со скромным набором линей, но благодаря таланту этого мужчины простота становится чем-то  возвышенным. В нижнем углу его подпись, а рядом подобие моего лица с трафаретного рисунка, но оно выглядит еще лучше чем то, что сделали мы.  Это лицо действительно похоже на меня.

Томми шагает вперед с продуктовой тележкой и хлопком открывает багажник. Я напрягаю глаза в темноте, пытаясь увидеть его ─ может он неподалеку наблюдает за моей реакцией.

─ Не парься. Он уже далеко отсюда. На самом деле этим он дразнит тебя. Он играет в кошки мышки. Он появится, когда будет готов.

Я падаю на пассажирское сидение и неохотно пристегиваю ремень безопасности.