Достигая Прозрения (СИ)

Дверь тихо отъехала в сторону. Лиа вошла, мгновенно оценив обстановку. Три человека в светло-голубой униформе ученых. Звучала плавная, едва уловимая на пределе слуха, мелодия.

Один из них, пожилой, возмущенно вскинул лысую голову, оторвавшись от монитора.

– Кто вам позволил?..

– Заткнись! – Лиа выстрелила в него.

Она сделал это почти автоматически. Ее взгляд был прикован к креслу, где полулежа, весь покрытый крохотными датчиками, стонал Аркаша. Глаза его были закрыты, и, судя по всему, он находился без сознания. Его лицо стало необычайно бледным, а под глазами чернели круги. Рядом в таком же кресле лежал старик. Профессор вид имел еще более скверный – щеки его запали, губы посинели и чуть подрагивали пальцы.

– Освободите их! Быстро! – Лиа навела оружие на остальных.

Ученые вызывали у нее отвращение. Мозгокопатели чертовы! Они даже хуже, чем убийцы, эти твари, что копаются в чужих мозгах, медленно, с удовольствием и любопытством наблюдая, как жизнь покидает людей. Твари!

– Успокойтесь… – один из ученых сделал успокаивающий жест руками.

Лиа заворожено смотрела на него. Она все еще держала их на прицеле, но рука стала очень тяжелой, норовила упасть. Глаза закрывались…

– Вы спокойны… вам хорошо… мы ваши друзья…

"Друзья… у меня есть друзья… – ей стало тепло и уютно. – Я должна слушать своих друзей…"

Казалось, музыка стала громче, но раздавалась как будто уже не извне, а из самой глубины ее собственной души…

Лиа медленно опускала пистолет.

– Не слушай их! – истерический визг Ульзока причинил ей боль. – Это все их штучки!

Лиа пробовали сопротивляться, но мелодия продолжала увлекать ее за собой. Пистолет повис у нее в руке, казалось, весь этот крейсер обмяк и медленно расплывается, а веки тяжелой красной пеленой сами собой падали ей на глаза.

– С-сволочи! – кричал Ульзок.

Яркая вспышка резанула Лиа по глазам. Она на мгновение ослепла. Навязчивый шепот музыки смолк. Едкий запах дыма привел ее в чувство.

Несколько стенных панелей дымились. Очевидно, за ним скрывалось оборудование для гипноза. Один из ученых, с надрывным сипом корчился на полу, среди обломков каких-то приборов, и зажимал рукой бок.

– Быстро сними с них эту дрянь! – прошипела Лиа, целясь в последнего, самого молодого ученого.

– Я… не могу… я…

– Не можешь?! – Лиа выстрелила в раннему в грудь.

Тот перестал кататься по полу. Запах паленого мяса перебил вонь горелого пластика.

– А теперь?! Теперь можешь?! Считаю до трех! – она целилась ему в живот. – Ты будешь умирать медленно…

– Я… я попробую. Но я всего лишь лаборант…

Он косился то на пистолет, то на монитор, перед которым, раскинув руки и уставившись в потолок, валялся лысый. Оплавленный край униформы обнажал обугленную плоть.

Трясущимися руками лаборант начал отсоединять датчики с Аркаши, параллельно вводя команды в компьютер.

Лиа напряжено следила за ним. Только страх может сейчас помешать ему войти в корабельную сеть и подать сигнал тревоги.

***

– Сонтарианцы – гнусные жирные и ленивые ублюдки! – скривился Нэйб.

Один из заключенных отказался покидать камеру. Сонтарианец заявил, что ему и здесь неплохо, перевернулся на другой бок и демонстративно захрапел.

По счастью, он был последним и сидел в отдельном ряду, поэтому его поведение не послужило никому дурным примером.

Нэйб вообще наткнулся на него случайно, когда, спровадив остальных захватывать транспортный ангар, бродил по арестантскому отсеку в сопровождении Люма, Рафхата и Эри, выискивая, чем бы поживиться. Надо же было в ожидании сигнала от Лиа как-то время скоротать.

– Отдай его нам! – пробулькал Рафхат.

Нэйб удивлено на него покосился. Он немного научился разбираться в реакциях этих негуманоидов. Судя по беспрестанному мелкому дрожанию лап Люма и выпученным наружу глазам Рафхата, они пребывали в ярости.

– Зачем?

– Это он во всем виноват! Он сделал с нами это! – потрескивал, щелкая жвалами, Люм.

Нэйб еще раз взглянул на сонтарианца. Тот по-прежнему лежал, повернувшись к ним необъятной задницей, но храпеть перестал и, кажется, немного трясся.

– В общем-то мне плевать на этого жирного ублюдка, – ухмыльнулся Нэйб. – Но сдается мне, вы его с Кха Гратом перепутали. Сонтарианцы – они и для меня-то почти на одно лицо…

– Жаль… – протянул Люм. – Я как раз хочу есть…

– Да ради бога! – Нэйб отвернулся.

– Вы не посмеете! – завизжав, вскочил сонтарианец.

– А ну заткнись! – Нэйб наставил на него пистолет. – А вы… сожрете его потом. Если время будет.

– Это негуманно! Я протестую! – заявил Эри.

– И ты заткнись, а то обратно в клетку пойдешь, – устало отмахнулся от него Нэйб. – Надоели… орут тут…

– Да кто вы такие?! Что вам от меня надо?! Сижу в тюрьме, никого не трогаю… – в истерике завелся сонтарианец.

Нэйб навскидку выстрелил в него:

– Жаль… промазал…

Виллирианец, притворно сокрушаясь, покачал головой, любуясь, сонтарианцем, пытающимся вжаться в угол. Его жирная туша не то, что в угол не помещалась, а занимала собой полклетки. И судя по надсадному сопению, толстяк задыхался от ужаса.

– Пси-ихи! – взвыл он.

– Смотри не обосрись. Завоняешь – точно пристрелю!