Достигая Прозрения

– К-какого козла? – Джетти в очередной раз совершил подвиг и сдержал рвотный позыв.

– Да приятеля твоего, – Нэйб откинулся на кровати. Хотелось прикрыть глаза, но он не решался, головокружение становилось невыносимым.

– А… не знаю.

– Поймаю – убью!

– За вино?

– Нет. За хрюмликов. Знаешь, что он с ними сделал? – внезапно Нэйб расчувствовался.

Он любил хрюмликов с детства. Если и было для него что-то светлое и неприкосновенное, так это хрюмлики. Предательская слеза скатилась по щеке виллирианца.

Джетти задумчиво почесывал в голове, отчего его длинные, смазанные гелем волосы встали дыбом. Он пытался вспомнить, что же проделывал с ним "этот козел" ночью, чем это могло грозить хрюмликам, кто такие эти хрюмлики, какое отношение к ним имеет Нэйб, и как все это могло отразиться лично на нем, на Джетти. И все это безуспешно.

– Он одел их в кружевные панталоны и пририсовал жирные задницы! – с ненавистью выдохнул Нэйб.

– А еще… еще он спер мои штаны! – выдохнул Джетти и расправил смявшиеся кружева. – Мзр… мерзавец!

23. На Талракеш!

Освещение коридора яхты тревожно подмигивало. С момента стыковки прошло уже несколько минут, но Аркаше сейчас было не до этого. Он должен был успеть.

– Быстрее! Мы можем опоздать! – он тянул за собой Лиа.

– Или случится самое страшное?

– Боюсь, уже случилось!

Нервно подрагивающим пальцем он ввел код и открыл дверь. Картина, представшая перед ними, была поистине ужасной. В пустой каюте, на огромной кровати в обнимку спали Нэйб и Джетти. Из-под пышной кружевной юбки Джетти торчала заброшенная на Нэйба обнаженная нога. А на полу валялись пустые бутылки.

– Это ужасно… я пытался их разбудить, но не смог, – отводя взгляд, сказал Аркаша. – Надо быстро унести отсюда хотя бы одного. Не хочу, чтоб остальные об этом узнали.

Лиа задумчиво смотрела на кровать. Час назад, когда она вошла в рубку и обнаружила ее пустой, они с Аркашей начли искать Нэйба. Но яхта оказалась не такой уж маленькой, а время стыковки с крейсером приближалось с каждой минутой. Ей пришлось вернуться в рубку и состыковать корабли. Признаться, она немного опасалась за Нэйба, но такого не ожидала.

– Я все понимаю… это случайность, досадное неразумение, – продолжал смущенно лепетать Аркаша. – И этот случай ничего не значит… надеюсь… но лучше, чтоб остальные этого не знали. Ты же понимаешь – Нэйб мой друг. Не хочу, чтобы его преследовали косые взгляды… начнутся сплетни, смешки за спиной…

– Хватай его под руки, – Лиа взяла виллирианца за ноги. – Попробуем дотащить хотя бы до соседней каюты.

Нэйб лишь глухо всхрапнул, когда его подняли с кровати. Он был очень тяжелым. Еще тяжелее, чем казался на первый взгляд.

Когда, вытирая выступивший на лбу пот, Аркаша покидал каюту, где оставили виллирианца, его одолевали разные мысли. С одной стороны, в совместном сне на одной кровати не было ничего предрассудительного, ведь будь рядом с Нэйбом не Джетти, а кто-нибудь другой, ничего дурного бы и не подумалось… К тому же – Нэйб был одет, и это вселяло надежду, что самого страшного не случилось. С другой стороны – чужая душа потемки, и жизнь порой выкидывает разные фокусы…

– Аркаша! Голубчик, как я рад! – ему навстречу, широко раскинув руки в приветствии, шел Иван Никифорович. – Мальчик мой, наконец-то вы вернулись, – профессор обнял его и энергично похлопал по спине.

– А уж я-то как рад видеть вас в добром здравии! – заулыбался в ответ Аркаша.

– А где же наш доблестный капитан?

– Отдыхает, – из каюты вышла Лиа. – Боюсь, у доблестного капитана выдались тяжелые дни и сейчас он… крепко спит.

– Ну, это не беда… пусть себе отдыхает. Пойдемте же, пойдемте. У нас хорошая новость!

***

Вся компания собралась за длинным столом в зале для совещаний крейсера ИСБ. Нэйб обводил присутствующих тяжелым взглядом. Выспаться, как следует, ему не дали. Чертов Эри, узнав обстоятельства бегства с Ареоса, в истерике ворвался к нему в каюту и вколол стимулятор. Что он там вопил дальше, Нэйб слушать не стал, он вышвырнул Эри вон, но уснуть снова не получилось. Опьянение ушло, осталась лишь тошнота, легкая головная боль, ощущение липкой гадливости во рту и обрывочные воспоминания о Джетти в красном платье.

– Так значит, теперь Люм – это безголовая жаба, а Рафхат – насекомое? – во второй раз переспросил он Ивана Никифоровича.

– Так говорю же вам! – с энтузиазмом ответил тот. – Наш Эри сотворил чудо! Он сумел снять с них эти позорные оковы, и как только он это сделал, механизм перемещения разумов прекратил свое воздействие!

– Тьфу ты черт… – обреченно процедил Нэйб. – Я только запомнил, кто из них кто…

– Не беда, я вот уже освоился, – с противоположного конца стола улыбнулся Аркаша, рядом с ним сидела задумчивая, больше обычного, Лиа.

– Да мне, в общем-то, наплевать… – Нэйб положил голову на стол и взглянул на негуманоидов под иным углом. – Как были уродами, так ими и остались.

Раздалось тихое шипение и потрескивание. Люм и Рафхат были недовольны.