Достигнуть границ

— Ваше императорское величество, я чрезвычайно рад, что вы выделили мне немного времени, — к счастью для посланника в образование дворян начала восемнадцатого века входило обязательное знание латыни и греческого языков, иначе бы он конкретно увяз, потому что русский знал отвратительно.

— Садитесь, господин Каподистрия, — когда я заговорил на его родном языке, Александр едва не всхлипнул от облегчения. — Вон туда садитесь, напротив графа Шереметьева, и поведайте нам с графом, что же привело вас сюда – так далеко от дома, — он как будто только сейчас увидел криво усмехнувшегося Петьку, потому что мигнул и сел на указанное место. Глубоко вздохнув он быстро заговорил, словно боясь, что его перебьют.

— Попасть сюда было для меня очень сложно, но я сделал это, потому что, видя, что сейчас происходит, увидел во все набирающей обороты войны в самой Порте шанс для моего народа. Ваше величество, это не моя личная прихоть, это изъявление всего греческого народа. Помогите нам сбросить османское ярмо и возьмите под свою руку как республику в составе вашей империи, и, поверьте, более благодарных людей вы больше никогда и нигде не получите, — говорил он страстно, комкая в руках огромный пакет. Развернув этот пакет, он протянул мне здоровенный пук бумаг, исписанных так плотно, что не было практически просвета между буквами. — Здесь имена тех, кто изъявляет это желание вместе со мной. Здесь все греки, а также православные армяне, которые проживают на греческих островах.

— Это… очень необычное и смелое предложение, — протянул я, и мы с Петькой переглянулись. — Положению Порты сейчас действительно не позавидуешь, но почему вы сам не хотите попытаться восстать и обрести полную независимость?

— Мы так и сделаем, если вы откажетесь, — Александр Каподистрия опустил голову. — Вы не представляете, ваше императорское величество, что творят османы в наших домах. Нам запрещено разговаривать на родном языке, нам запрещено креститься в нашу православную веру, у нас могут просто походя отобрать абсолютно все, а налог кровью? Наши женщины не хотят больше пополнять армию янычар своими сыновьями. Так что да, мы поднимем бунт, и даже, скорее всего одержим победу. Но что потом? Мы не сможем удержать отбитое у Порты, если она опомнится и снова захочет нас вернуть в свое лоно. А жить так уже просто нет сил.

— Но, делая такое предложение мне, вы должны понимать, что будете обязаны подчиняться законам Российской империи… И так же предоставлять своих сыновей теперь уже в Российскую армию.

— Да, но это будет православная армия, и… мы изучили большинство законов Российской империи и считаем их вполне приемлемой платой за защиту и спокойствие.

— А что получим в этом случае мы? — голос Петьки прозвучал глухо, но сама постановка вопроса мне понравилась.

— Вы получите порты в Черном море, — Александр пожал плечами. — Вдобавок ко многим ресурсам продовольственным и людским. Наши земли плодовиты, как и наши женщины, если дать им хорошую жизнь. Да и священники русской православной церкви вряд ли откажутся заглянуть в тщательно спрятанные в горах библиотеки древних храмов. Первых православных храмов на Земле.

— Верно, не откажутся, — я задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Вот что, господин Каподистрия, оставляйте эти ваши бумаги. Повторная аудиенция состоится послезавтра в это же время, — грек быстро поднялся и направился к двери, но тут я его остановил. — Господин Каподистрия, чтобы в следующий раз не искать вас по всей Москве, если нам срочно понадобятся кое-какие пояснения, я прикажу выделить вам комнаты здесь, в Лефортовом дворце, — он в это время во все глаза смотрел на меня, затем медленно кивнул. Я отдал распоряжения заглянувшему на мой зов Семену, и когда дверь кабинета закрылась, повернулся к Петьке. — Ну, что скажешь?

— Когда-нибудь, лет через триста, наши потомки будут смотреть на энти списки где-нибудь в кунцкамере и говорить, что греческий народ победил турок и пришел к тебе, дабы ты взял их под свое крыло, чтобы не потерять с таким трудом вновь обретенную веру, — я с удивлением посмотрел на Петьку, но промолчал. — Надо собраться и обсудить эту ситуацию с теми, кто может быть заинтересован.

— И кого хочешь позвать? — я с любопытством подался вперед. Сам-то я уже решил, что помогу, но мне нужно было, чтобы решение принял именно Шереметьев.

— Бутурлина, мы сейчас только у него можем безболезненно выделить войска. Черкасского, нужно посчитать во сколько нам эта «помощь» обойдется и сможем ли мы быстро компенсировать убытки. Ягужинского, он должен определить насколько законно будет осуществлен подобный переход, и не навредит ли он Российской империи, чтобы комар носа не подточил. Ну и кого-нибудь из представителей Синода. Все-таки здесь на первый план выходит вопрос веры и защиты православного народа от ига Порты.