Достоевский. Литературные прогулки по Невскому проспекту. От Зимнего дворца до Знаменской площади

Уже после преступления Родион Раскольников возвращается от Разумихина, с Васильевского острова, и переходит Неву по Николаевскому мосту.^[6] Погруженный в себя, он не замечает ничего и никого вокруг себя. Взойдя на мост, Раскольников идет по середине проезжей части, и здесь его больно стегает кнутом кучер проезжающей кареты. Это выводит героя из забытья, и он оглядывается по сторонам. Окружающие над ним смеются. Часто у Достоевского толпу веселят чужие страдания. Но какая-то пожилая купчиха с девочкой, сжалившись над ним и приняв его по внешнему виду за нищего, подают герою двадцать копеек: «Прими, батюшка, ради Христа». Вслед за этим читаем:

«Он зажал двугривенный в руку, прошел шагов десять и оборотился лицом к Неве, по направлению дворца. Небо было без малейшего облачка, а вода почти голубая, что на Неве так редко бывает. Купол собора, который ни с какой точки не обрисовывается лучше, как смотря на него отсюда, с моста, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его украшение. Боль от кнута утихла, и Раскольников забыл про удар; одна беспокойная и не совсем ясная мысль занимала его теперь исключительно. Он стоял и смотрел вдаль долго и пристально; это место было ему особенно знакомо. Когда он ходил в университет, то обыкновенно, — чаще всего, возвращаясь домой, — случалось ему, может быть раз сто, останавливаться именно на этом же самом месте, пристально вглядываться в эту действительно великолепную панораму и каждый раз почти удивляться одному неясному и неразрешимому своему впечатлению. Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина…»

Раскольников стоит около часовни во имя свт. Николая Чудотворца, воздвигнутой в 1853–1854 гг. на ближайшем к Васильевскому острову гранитном устое моста по проекту архитектора А. И. Штакеншнейдера (снесена в 1934 г.). Его взгляду открывается торжественная панорама официального Петербурга: в его кругозоре — Зимний дворец, не названные в тексте Адмиралтейство, Сенатская площадь с Медным всадником и кафедральный Исаакиевский собор. Однако «духом немым и глухим» полна для героя эта, действительно, «пышная картина». Слова, которыми здесь передано впечатление героя, исполнены у Достоевского сокровенного смысла. В ранней черновой редакции словосочетание «дух немой и глухой» заключено в кавычки. И это не случайно, ибо перед нами точная евангельская цитата: у евангелиста Марка в эпизоде исцеления гадаринского бесноватого Христос изгоняет беса, которым одержим сын одного из иудеев, такими словами: «…дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него…» (Мк. 9:25).^[7] Евангельская аллюзия, содержащаяся в тексте «Преступления и наказания», достаточно прозрачна: хотя перед взором Раскольникова громада Исаакиевского собора, а сам он стоит близ часовни свт. Николая Чудотворца, Петербург для него — не христианский город, ибо он пребывает во власти беса…

Зимний дворец, императорская резиденция, также включен Достоевским в эту «пышную картину» (с него фактически и начинается ее обрисовка: Раскольников «оборотился лицом к Неве, по направлению дворца…»). Он — часть петербургского пейзажа, исполненного для героя «духом немым и глухим».

Когда, создавая этот эпизод, Достоевский, бывший каторжник, находившийся под негласным полицейским надзором, смотрел на Зимний дворец глазами своего героя Родиона Раскольникова, будущего каторжника, он, наверное, и предположить не мог, что пройдут годы и он сам будет почтительно приглашен в императорскую резиденцию, да еще с предложением своей мудрой беседой оказать благотворное влияние на юные умы и нравственное чувство царских отпрысков. Тогда такая возможность должна была показаться Достоевскому самой невероятной фантастикой. Но не он ли однажды заметил: «Что может быть фантастичнее и неожиданнее действительности?»

Прошло двенадцать лет после того, как были написаны приведенные строки из «Преступления и наказания». Вслед за этим романом были созданы «Идиот», «Бесы», «Подросток»; без малого полтора года Достоевский был главным редактором еженедельника «Гражданин», издаваемого князем В. П. Мещерским, затем выпускал свой моножурнал «Дневник писателя», где был в одном лице и автором, и редактором, и издателем. Впереди было главное создание его творческого гения — роман «Братья Карамазовы», к обдумыванью которого писатель приступил весной 1878 г.