Достоевский о Европе и славянстве

Нет равных Достоевскому в мировой литературе, когда речь идет о демонологии. Он — писатель и прозорливец. Его очи в сущностях этого мира видят то, чего самые одаренные люди не видят. Но его исключительная заслуга состоит в том, что он открыл метод диавольской деятельности в сфере человеческой жизни. Этот метод виртуозно совершенен: диавольская сила таинственно растекается по человеческому существу, незаметно пропитывает собой ткани души, постепенно овладевает психическими свойствами человека. И, в конце концов, человек неосознанно ощущает эту силу как часть своей собственной, как суть своего самосознания. И когда он думает, ощущает и действует, эта сила незаметным образом полновесно участвует в его мыслях, в его чувствах и во всей его деятельности, хотя он самоуверенно считает себя независимым, автономным, самостоятельным и самобытным и в мыслях, и в чувствах, и в поступках. Всю свою ужасную силу диавол использует с художественным совершенством, чтобы незаметным образом сродниться с разумом человека.

Будучи тайнозрителем человеческой души, Достоевский видел все это до самых тонкостей и потрясающе описал. Есть ли равные ему в знании диавольской психологии и методики? диавол был бы слишком глуп, если бы явился людям "в громах и молнии", как явился Мефистофель Фаусту. Есть какое-то праисконное лукавство и необыкновенная "рациональность" в диавольском обхождении с людьми. Достоевский это остро ощущал и точно знал. О нем можно было бы с правом сказать: он знает "глубины сатанинские" [248]. Самые обольстительные соблазны и непреодолимые искушения, которыми сатана искушает и может искушать Сына Божьего и сынов человеческих, ему хорошо известны. Об этом свидетельствует его Великий инквизитор. В нем ощущается кошмарное присутствие сатаны. Он пленяет, поражает и обескураживает неслыханной и невиданной критикой Христа и непревзойденной апологетикой греха и зла. Мефистофель Гете в сравнении с сатаной Достоевского слишком литературен, чтобы быть олицетворением абсолютного зла и невиданного бунта против Бога. Гете говорит о сатане, а у Достоевского ощущается присутствие сатаны и сатанинского. Поэтому некоторые считают Достоевского носителем диавольского духа. Так, Вересаев называет Достоевского "подвижником диавола" [249]. Отто Биербаум пишет о Достоевском: "Русского диавола имел он в своем теле! И еще какого диавола! Во всех обликах! Легион диаволов! Поэтому его произведения — настоящий пандемониум" [250].

И это правда, грустная правда. Но правда и в том, что только будучи таковым, Достоевский мог в совершенстве познать тайну диавольской природы, его психологию, логику, методику. Только будучи таковым, каким он был, Достоевский смог открыть, что диавол — это та единственная сила, которая разоряет, расстраивает и обезличивает личность человека. Только будучи таковым, каким он был, Достоевский с помощью своих антигероев и творцов человекобога смог написать диаволицею, которой мир не видывал.

Достоевский — бесстрашный борец за личность человека, Достоевский — мятежный богоборец и безжалостный христоборец, Достоевский — анархист и нигилист, Достоевский — русский легион, но только такой Достоевский мог реально ощутить и по-настоящему прочувствовать всю отвратительность, всю гадость, всю уродливость метафизического чудовища — диавола и в отчаянии страстно взалкать Того, Который — единственная надежда всех отчаявшихся, единственное прибежище всех проклятых и единственное утешение человека и человечества…

Православная теодицея — единственное решение вечных проблем

Достоевский бесспорно и неопровержимо доказал, что диавол существует. Но для Достоевского было бы катастрофой, не сумей он так же неопровержимо и бесспорно доказать существование и Бога. Лучше было бы ему тогда умереть в колыбели. И мы тогда не узнали бы об аде, страшнее, чем у Данте, и о мучениях, более тяжких, чем муки Прометея. Да, тяжело ему, но еще тяжелее нам, ибо без Бога невозможно вынести кошмарное присутствие диавола Достоевского.