Достоевский: призраки, фобии, химеры (заметки читателя).

«Каждый раз, как я прежде бывал в Эмсе, всегда находились какие-нибудь знакомые русские — нынче никого и всё подлейшие жидовские и английские рожи, и всё молчание и уединение. Даже музыка подлейшая: капельмейстер играет только свои вальсы да какую-нибудь самую безвкуснейшую шушеру».

«А то вчера прислали курицу жареную. Стал ее есть, и можешь себе представить, какой фокус: взята курица и с нее сняли всё мясо, всё до атома, так, что голые кости как бы отполированы, а затем всё прикрыто превосходно зажаренной куриной кожицей, так что сверху кажется как бы целая курица, но чуть тронешь вилкой — и под кожей 1 скелет. Я запретил приносить такое немецкое блюдо впредь…»

А. Г. Достоевской. 10(22).08.1879. Эмс.

* * *

«Мысль эта, что породы людей, получивших первоначальную идею от своих основателей и подчиняясь ей исключительно в продолжение нескольких поколений, впоследствии должны необходимо выродиться в нечто особливое от человечества, как от целого, и даже, при лучших условиях, в нечто враждебное человечеству, как целому, — мысль эта верна и глубока. Таковы, например, евреи, начиная с Авраама и до наших дней, когда они обратились в жидов. Христос (кроме его остального значения) был поправкою этой идеи, расширив ее в всечеловечность. Но евреи не захотели поправки, остались во всей своей прежней узости и прямолинейности, а потому вместо все человечности обратились во врагов человечества, отрицая всех, кроме себя, и действительно теперь остаются носителями антихриста, и, уж конечно, восторжествуют на некоторое время. Это так очевидно, что спорить нельзя: они ломятся, они идут, они же заполонили всю Европу; всё эгоистическое, всё враждебное человечеству, все дурные страсти человечества — за них, как им не восторжествовать на гибель миру!»

Ю. Ф. Абаза. 15.06.1880. Старая Русса.

* * *

Итак, наш краткий экскурс в мир писем Федора Михайловича Достоевского завершен, и поскольку главной темой этого раздела является все же исследование его личности, попытаемся представить себе нравственный облик человека, из-под пера которого вышли приведенные выше тексты.

Прежде всего следует отметить, что этому простому русскому «всечеловеку» (каким он себе, вероятно, представлялся) в его зарубежных странствиях попадалось крайне мало приятных людей. Человечество, которое он так любил, представало перед ним в виде повально малограмотных французов, глупых и подлых немцев, бродящих толпами дрянных полячишек, вечно пьяных и нечистоплотных швейцарцев, английских рож, шумных гречанок, отбросов российского общества (ибо зачем ехать за границу порядочному русскому человеку). Итальянцам повезло — Достоевский их просто не заметил. Повезло и представителями других европейских наций — они ему просто не встретились и потому не удостоились его «благосклонного» внимания. Однако запах всеевропейского гниения в его эпистолах весьма ощутим. Есть, конечно, в европейском болоте памятники культуры и прекрасные ландшафты, но упоминаются они в письмах Достоевского вскользь и на уровне «сенсаций и замечаний госпожи Курдюковой за границею», «дан л'этранже» типа: «Женева на Женевском озере. Озеро удивительно, берега живописны…» Что же касается до Вевея, то Вы, может быть и знаете — это одна из первых панорам в Европе. В самом роскошном балете такой декорации нету, как этот берег Женевского озера… Горы, вода, блеск — волшебство. Рядом Монтрё и Шильон». И все, а в конце абзаца сравнения Веве с Зарайском: «Но Зарайск, разумеется и богаче, и лучше». Для примера соответствующие впечатления госпожи Курдюковой:

Не видала ничего
Я подобного доныне
Той торжественной картине,
Что нас здесь со всех сторон
Окружает: небосклон
Так лазурен, всё так живо,
Так пестро и так красиво,
И так весело: вода
Точно зеркало…
…………………………………..
Пресуровый, но хорош
Озера ле коте гош,
Хоть не столько величавый,
Но красив и берег правый.
При начале, в голове Озера —
Шильон, Веве…