Достояние леди

— Лот 40, - ответил мистер Сноумэн. — Бриллиантовое ожерелье. Видите, помощник держит на черном бархатном подносе. Возможно, оно пойдет за двадцать пять тысяч. Против французской лары выступает итальянец. Иначе ожерелье обошлось бы им всего в двадцать. Я торговался лишь до пятнадцати. Очень хотелось завладеть ими — прекрасные камни. Вот и все, продано.

И верно, цена поднялась до двадцати пяти тысяч и молоточек, который аукционист держал не за ручки, а за головку, мягко опустился, поставив точку в торгах за ожерелье.

— Ваше, сэр, — произнес мистер Питер Вильсон, и клерк по продаже засеменил между рядами, чтобы идентифицировать покупателя.

— Вы знаете, я разочарован, — сказал Бонд.

Мистер Сноумэн оторвал взгляд от каталога:

— Могу я вас спросить, почему?

— Мне никогда раньше не приходилось бывать на аукционах, и я всегда думал, что аукционист три раза стучит молотком, называя каждый раз сумму, говоря при этом: раз, два, три, продано — чтобы не лишить покупателей последнего шанса.

Мистер Сноумэн рассмеялся:

— Вы до сих пор можете встретиться с таким ведением аукциона в графствах или в Ирландии, но на лондонских аукционах от этого отказались еще до того, как я начал посещать их.

— Жаль. Раньше на торгах было больше драматизма.

— Ничего, через пару минут его будет достаточно и здесь. Сейчас будет последний лот перед началом интересующего нас представления.

Один из помощников аукциониста благоговейно развернул на черном бархатном подносе браслеты со сверкающими рубинами и бриллиантами. Бонд заглянул в каталог и отыскал описание лота 41. В нем вычурным и витиеватым слогом говорилось:

ПАРА ИЗЯЩНЫХ РУБИНОВЫХ И БРИЛЛИАНТОВЫХ БРАСЛЕТОВ,

фронтальная сторона каждого в виде эллиптической грозди, состоящей из одного крупного и двух меньшего размера рубинов, ограниченной по периметру бриллиантами в форме подушечек; боковые и внутренняя стороны выполнены в виде более простых гроздей, чередующихся с бриллиантовым ажурным орнаментом с тонким кружевом завитков, расходящихся от центров с отдельными рубинами между свитыми в цепи рубиновыми и бриллиантовыми лентами, на фоне мельчайших золотых шариков зерни. Застежка-фермуар выполнена в виде эллиптической грозди.

В соответствии с семейной традицией данный лот ранее являлся собственностью миссис Фитцхерберт (1756–1837). Факт ее брака с принцем Уэльским (ставшим впоследствии королем Георгом IV) окончательно установлен в 1905 году, когда помещенный на хранение в банке «Куттс» (в 1833 году) опечатанный пакет с монаршего позволения был вскрыт и в нем обнаружены брачное свидетельство и прочие документальные доказательства.

Настоящие браслеты были предположительно переданы миссис Фитцхерберт ее племяннице, которую герцог Орлеанский величал «самой прекрасной девушкой Англии».

Пока на торгах все текло своим чередом. Бонд покинул свое место и пробрался по проходу в конец зала, откуда многие зрители уже вышли в новую галерею и холл, чтобы следить за аукционом по установленным там телевизорам. Он тщательно рассматривал собравшихся людей, выискивая какое-либо знакомое лицо из 200 сотрудников советского посольства. Их фотографии, полученные тайным путем, он изучал в течение всех последних дней. Однако среди разношерстной публики — дилеров, коллекционеров-любителей, богатых искателей приключений — не было решительно никого, кто хотя бы отдаленно напоминал разыскиваемых им людей. Вообще-то знакомые типы попадались, он их знал по скандальной хронике в газетах. Промелькнуло и несколько бледных лиц, которые могли принадлежать русским, но с не меньшим успехом и полдюжине других европейских национальностей. То тут, то там появлялись люди в темных очках, но это ни о чем не говорило. Бонд решил вернуться на свое место. Тот, кого он ищет, должен все-таки обозначить себя во время торгов.

— Объявляю четырнадцать тысяч. Пятнадцать. Пятнадцать тысяч. Молоточек опустился. — Ваши, сэр.