Достойная оборона

Самуэльс вошел в свой кабинет и уже почти закрыл за собой люк. Внезапно дверь в кабинет адмирала распахнулась настежь, и оттуда выскочил посланник Квинтэйн. Он двигался быстрыми рывками — очевидно, гнев его превосходил скорость реакции сервомоторов, управляющих стальными конечностями. Трое сопровождающих быстро поднялись и последовали за ним в коридор.

— Мы вернемся, капитан. — Человек, ударивший Паскаля, просунул голову в приемную и злобно посмотрел на него. — Не думайте…

— За мной! — рявкнул Квинтэйн, и все поспешили вслед за человеком-машиной.

Самуэльс подождал немного, затем подошел к открытой двери в кабинет адмирала Костюшко. Это, конечно, бесстыдство — так вот навязываться без вызова, но…

— Капитан Самуэльс! — позвал адмирал.

— Да, сэр?

Пожилой адмирал сидел за столом и курил сигару так яростно и быстро, что ее раскаленный кончик просто-таки полз ко рту. А ведь адмирал пытался бросить курить.

— Знаете ли, что этот вонючий кусок машинного лома пытался сделать со мной? Он хотел подчинить меня себе, вот что!

— Как?!

— Сказал мне, что я могу подтвердить свою верность Пакту, немедленно передав Джемини под командование губернатора Спайла. У этих ублюдков, наверно, черви в башке, если они путают мелкое проконсульство с Высоким секретарством.

— Так точно, сэр. Я нашел, что его свита…

— Я сказал ему, что ни моя верность, ни система подчинения не подлежат обсуждению и что никто не заставит меня даже рассматривать такого рода предложения.

— Правильно, сэр.

— Так он говорит мне в ответ, что Скопление Арахна и есть Пакт, что Аарон Спайл руководит им. Или что-то в этом духе. Джемини будет «сокращена», если не подчинится… Так, какие силы командование их Скопления может применить, чтобы захватить — а сначала разбить, естественно — восемь тяжелых крейсеров и двадцать эсминцев?

— Ну, сэр, у нас проблемы с некоторыми из старых батарей «Марк — 1», в основном из-за нехватки запчастей. Двигатель «Города Сочи» не в порядке. Но…

— Так почините его. Отремонтируйте все, что не в порядке на этой базе, и приведите в боевую готовность.

— Слушаюсь, сэр… Но этот посланник, Квинтэйн, он же просто блефовал, так ведь?

— В конце беседы, когда он как следует разозлился и стал угрожать по-настоящему, я тоже слегка распалился. Предложил ему встретиться в аду, прежде чем я нарушу клятву верности Пакту. Тогда он внезапно переменился, стал слащавым, а улыбался, как кот при виде мыши. Сказал, что когда он туда доберется — в ад то есть, — то поздоровается там вместо меня с моей дочерью.

— Мора? Что он может знать о…

— Вот именно. Если только это не его головорезы захватили ее.

— Может быть, нам следует сообщить об ее исчезновении гражданским властям Авроры или Кона Татцу?

— Не знаю, капитан. После этой твари Спайла я не склонен верить никому из местных властей. Думаю, они все смотрят на себя через увеличительное стекло. Сейчас, когда престолонаследие под вопросом, у них у всех перед взором стоит образ империи. Даже Дейдра Салли может заколебаться, вот увидите. А что до Кона Татцу — нет, только не к ним. Пока нет.

— Тогда мы должны сообщить Туэйту, сэр. Приказать ему собрать своих морпехов и разнести Палаццо на части, но найти ее. Если вы не можете ему полностью доверять, сэр, тогда пошлите меня. Я вытащу оттуда вашу дочь. С морской пехотой или без нее.

— Нет, капитан первого ранга… Хилдред. Я ценю ваш энтузиазм, но ваше место здесь. Вы мой лучший инженер. Вы нужны мне, чтобы привести эскадру в боевую готовность. Думаю, впереди у нас тяжелые времена.

Спрятав свое разочарование, Самуэльс позволил своим глазам перенестись с лица адмирала на пылающий мост благородных газов, связывающих Кастор и Поллукс. Призрак. Семьсот лет. Так мало осталось времени, чтобы наслаждаться этим великолепием.

— На что вы все время смотрите, капитан первого ранга? — Адмирал повернулся и уставился в иллюминатор. — Эти планеты никуда не денутся, так ведь?

Самуэльс коротко улыбнулся:

— Никак нет, сэр.

«9. ТАДЕУШ БЕРТИНГАС: ПОЛЯ ИНОПЛАНЕТНОГО МАИСА»

Тэд и Мора покинули ресторан сатиров через черный ход, миновав кадки с зеленым костным мозгом и бочки, из которых сочился коричневый соус с пряным запахом.

Выйдя наружу, они свернули с короткой аллеи на широкую улицу. Они все еще находились где-то в Чайна-тауне, но Тэд немедленно почувствовал разницу. Там, где раньше со всех сторон раздавались обычные уличные шумы и повсюду суетились прохожие, теперь стояла напряженная тишина, как в горах или в лесу за несколько минут до начала бури или до прорыва лесного пожара.

Сатир, один из поваров, вышел в аллею вслед за ними. Он прислонился к стене, вытащил рулончик табака из кармана передника и откусил кусок своими плоскими зубами. Улыбка удовольствия медленно расползлась по его большеносому лицу и увяла. Сатир тоже почувствовал неладное. Тэд увидел, как он выплюнул еще свежую жвачку за бочку и поспешил обратно на кухню.