Достойная вечность по разумной цене

Арлекина сидела в позе лотоса и неотрывно смотрела на меня.

– Очухался, покойничек, – хмуро констатировала она, лишь только я открыл глаза.

Подходящих случаю слов у меня не нашлось. Но спектр моих эмоций вы вполне можете себе представить.

– А ты что себе думал, там проснёшься – и в домике? – прочитала она мои мысли. – Хрена с два.

– Но ты же говорила…

– Ну, когда твоё тело осталось тут, я поняла, что это не сработает.

– То есть я оставался тут?

– Угу. Кстати, Первый от тебя уже отъел, – она посмотрела на меня и значительно добавила:

– Первый из Сорока́.

Я хотел спросить, о каких-таких Сорока́ она говорит, но потом передумал. Кажется, я и сам догадывался о чём речь. По крайней мере, ассоциация с сорока днями после смерти была абсолютно чёткая. И первый от меня уже отъел…

– Угу. Так что даже если ты вернёшься домой – в чём я теперь сильно сомневаюсь – то вернёшься не полностью.

Она приложилась к своей фляжке.

– Зато если уж вернёшься…

– Что?

– Ну… честно говоря, тогда всё будет ещё непонятней, – она принялась загибать пальцы. – Если Первый от тебя уже откусил, то одной сороковой части в тебе уже не хватает. Значит, в следующий раз Сорок передерутся, кому-то не хватит куска. Дальше, теория вторая: у каждого свои Сорок. Соответственно, может статься, Первый уже не захочет ещё один кусок от тебя, а Второй без Первого тоже не будет есть… не говоря о том, что твой Первый вообще может отравиться и сдохнуть, они же только мертвечиной питаются…

– То есть, если я выживу, то в следующий раз уже не умру?

– Потрясающий пример позитивного мышления, – хмыкнула Арлекина. – Ты сначала выживи, герой.

По-моему, я её уже не раздражал. По крайней мере, не так сильно, как вчера.

– Выпьешь со мной? – предложила она. – Не волнуйся, это просто «Олд Монк», ничего потустороннего.

Мы сидели и передавали друг другу фляжку, прихлёбывали обжигающий сивушный ром. Арлекина закурила, тут же адски закашлялась и выкинула сигарету вон. Сигарета приземлилась на бумагу и прожгла её насквозь. Из дырки пахнуло жареным мясом и завиднелись красные отблески, словно от большого костра кромешной ночью.

– Никогда не думал, что буду вот так вот запросто выпивать со Смертью, – признался я.

– Не. Смерть сейчас в командировке, в жарких странах, – флегматично отозвалась Арлекина. – Там американцы какую-то жатву устраивают.

Она вылила себе в рот остатки рома и с детской обидой заглянула внутрь фляжки.

– Ладно, пошли. Думаю, нам куда-то туда, – и мы пошли.

В этот раз тащились мы намного дольше, тащились, пока вдалеке, на самой границе видимости не показался дом.

Забавное это было зрелище: посреди чистого листа бумаги – халупа в стиле «курортный кошмар». Два уродливых этажа из крупных блоков ракушечника, крашенных поверх выцветшим индиго. Кое-где стеклопакеты, кое-где рассохшиеся деревянные рамы. Крыша – шифер, жесть, рубероид, в общем, с миру по нитке.

– …с миру по идее, – вполголоса пропела Арлекина, – мертвому землицы…

На заднем дворе на спущенных шинах страдал винтажный «Шэви-Камаро», настоящий динозавр, ещё из тех времён, когда двигатель объёмом в 6 литров скромно именовали small block. Багажник был приоткрыт, из него, как из сбесившейся оранжереи, рвалось наружу буйство роз. Розы, как им и полагается, были цвета артериального кровотечения. «Шэви» же менял цвет в зависимости от угла зрения.

– Знакомая машинка, – прокомментировала Арлекина и заглянула внутрь багажника. – А! Так вот куда он подевался.

– Кто? – мне стало плохо. В багажнике лежал полуразложившийся труп. И колючие стебли роз тянулись из слепых глазниц его черепа. Причём, судя по размеру розовых кустов и степени разложения трупа, начинали они расти ещё из живого человека. Поправка: если можно назвать человеком обладателя нежно-голубых костей, да ещё и слабо светящихся в полумраке багажника.

– Это Ангел, – ответила Арлекина. – Самый результативный головорез столетия, убил больше, чем ты съел котлет. Но связался, понимаешь ли, с одной нежной розой, прямо как маленький принц. А она поэт, ха-ха! – тут Арлекина встала в театральную позу и продекламировала:

– В глаза твои шипы мои ворвутся,

и прорастут кустами роз они!..

Как тебе?

– Хочешь сказать, это специально… это кто-то специально такое сделал? Зачем?!

– Ну, полагаю, она его пытала. А может, и просто так, для удовольствия. Да какая разница! Если тут её тачка – ты понимаешь, что это вообще означает?!

– Нет, – честно признался я.

– Тачка не может умереть, понимаешь ты? Она железка, она и так неживая!

Я всё ещё не понимал. Честно.

– Значит, она – она сама приехала сюда, нашла способ добраться оттуда сюда, на тот свет! На этой своей тачке! Значит, если мы сможем завести тачку – сможем вернуться на ней в мир живых!

Я не стал влезать со своими соображениям и вопросами, вроде того, зачем кому-то вообще понадобилось добираться на тот свет. Или что дом – вот этот вот дом – он будто бы тоже неживой, и что теперь? Оказался же тут, почему бы и тачке не оказаться? В общем, неубедительно. Арлекина сердито зыркнула, словно опять прочитала все мои мысли.

– Так, ладно, умник. Иди-ка ты в гостиницу.

– ?