Достойные моих гор

Мори Хопкинс наняла архитекторов, внесла в первоначальные планы мужа изменения, добавила кое-что из своих замыслов, а потом прибавляла и прибавляла их… Когда Сан-Франциско впервые узрел дом Хопкиисов, он понял, что тихонькая, похожая' па мышку Мэри Хопкинс переплюнула даже самого Лилэнда Стэнфорда, выстроив здание, которое было значительно больше, значительно претенциозней и более щедро разукрашено, чем его дом. В нем был зал - точная копия одного из обширнейших залов Дворца дожей в Венеции, столовая на шестьдесят псрсоп для семьи, которая до этого раз в месяц приглашала одпу-едипствеппую семейную пару к обеду, была спальня, отделапная полудрагоценными камнями и панелями из черного дерева с инкрустацией из слоновой кости.

???? 531

Свои соображения относительно этого усеянного башнями и высокими флюгерами чудища, самого крупного на всем Дальнем Западе, возвышавшегося на холме над его 35-долларовым коттеджем, Дядюшка Марк, как правило, держал про себя. Только однажды он высказался но этому поводу. Когда газетные репортеры пришли к нему с вопросами о том, что он думает о своем доме, опи застали его за работой в огороде на задах дома. Он оперся на мотыгу,

34•

посмотрел па Сагапи с флюгерами и спросил с саркастической усмешкой: «И вы думаете, что я дождусь когда- нибудь дивидендов от этого «Отеля-де-Хопкинс»?»

Ему не суждено было дожить до ответа па этот вопрос. Он умер тихо, во сне в почь перед окончательным завер- шением строительства дома. Смерть эта превратила Мэри Хоикинс, как об этом не преминули сообщить все газеты, в самую богатую вдову Америки. Вскоре она вторично вышла замуж за декоратора примерно на двадцать пять лет моложе ее, который больше всего в жизпи любил переставлять мебель. Когда газеты Сан-Франциско упрекпулп ее за этот брак, она оскорбленно покинула город и провела остаток жизни на Востоке. «Отель-де-Хопкипс» доминировал над городом до конца столетия. Архитектурный критик Уиллис Поук говорит об этих феодальных чудищах железнодорожных магнатов: «Опи стоили огромных депег, и, какой бы суровой критике их ни подвергали, этого при- имущества у них не отнять».

Только Серебряных королей в Калифорпии ненавидели так же единодушпо, как Железнодорожных королей. Многие из прежних держателей акции обвиняли Мак Кея, Фейра, Флуда и О'Брайена в своих личных трагедиях. Калифорния и ее угнетеппое депрессией население не находили утешения в том, что мультимиллионеры жили па- подобие феодальпых владык.

Нехватка рабочих мест в Сан-Франциско усугублялась наличием здесь тысяч китайцев, довольствовавшихся крайне низким жизпенным уровнем и готовых трудиться за маленькую плату. Когда Южная Тихоокеанская объявила о снижении заработной платы во всех своих отделениях, ее служащие пригрозили забастовкой. Массовый митипг сочувствующих собрался на песчапом участке перед городским Холлом. Этим было положено начало ожесточенной борьбе калифорнийских рабочих за свои права, получившей название «движение песчаных участков».

Собрания проходили мирно. Вполне возможно, что двшкение и вовсе прошло бы незамеченным, если бы не педавние рабочие беспорядки в Питсбурге, когда были сожжены наровозпые депо и железнодорожные составы. Южная Тихоокеанская и Торговая палата Сан-Франциско сформировали Комитет общественного спасения, собрав по подписке сто тысяч долларов на его нужды, помимо винтовок и патронов. Когда они призвали сохранившего 'ьп ¦ю счапу за участие в Комитете бдительности Уильяма Гоутмена' возглавить Комитет общественного спасения, он порекомендовал им отказаться от винтовок и вооружил большую группу ручками от кирок. Противостоящие друг ДРУГУ силы па бурлящих пародом улицах обмепивались сочными эпитетами, но через несколько дней Коулмеп распустил свой отряд, который успел получить прозвище «Бригада ручек от кирок».

Понемногу все вошло в свою колею, и, возможпо, все так и осталось бы по-старому, если бы пс один из членов «Бригады ручек от кирок»,? Дэпис Кирни, родившийся ¦тридцать лет назад в Ирландии, в графстве Корк, плававший матросом, а теперь владелец ломовой упряжки с телегой, настойчиво занимающийся в Лицее самообразования. Ею особенно цптересовало ораторское искусство. Кирни был плотным коротышкой, с короткими черными волосами, черными глазами и могучим голосом, вполне соответствовавшим его намерениям. Несколько дней активного участия в организованном движении пробудили его дремлющие силы. Он перешел па сторону рабочих и стал секретарем рабочего тред-юниона, возглавив движение, цели которого оп определил лозунгом «Хлеб или кровь!».