Достойный наследник

Не слишком приятный вид. Пока Уолтер смотрел, один из пленников, мальчонка лет девяти, споткнулся и упал – и его несколько футов волокли за прикованные к ошейнику цепи, пока шедшие впереди и позади оборванные люди не помогли мальчику встать. А едва он поднялся, негромко хлопнул бич из конской кожи, хлестнув его по плечам. Крик боли перешел в тонкое поскуливание – и снова обратился криком, когда работорговец, еще раз ударив его, приказал ребенку заткнуться. На плечах мальчика вспухли багровые рубцы.

Пальцы Уолтера Словотского впились в дерево. Большую часть времени он позволял себе не помнить об этом. Большую часть времени такие вещи, как избитый кнутом девятилетний мальчик, были для него лишь давними воспоминаниями.

Он не хотел вспоминать этого. Этот работорговец – с бичом – заплатит за то, что напомнил ему об этом.

Работорговец, крупный и светловолосый, странно походил на немца. Этакая белокурая бестия. Наверное, из Осгарда. Про себя Уолтер решил разобраться с ним лично.

Уолтер кивнул своему спутнику. Джейсон, сынок, похоже, кое в чем все мы стали похожи на твоего отца.

Но не во всем. Карл Куллинан наверняка свалился бы в гущу работорговцев, круша их направо и налево и полагаясь лишь на свои выдающиеся бойцовские качества и на не менее выдающуюся удачу, благодаря которой он и выходил сухим из любой воды.

Уолтер подавил улыбку. Возможно, в этом Карл и был прав. Он наверняка сделал бы из врага работорговый паштет – не потеряв ничего, кроме нескольких капелек пота.

В этом преимущество зачарованной жизни.

Уолтер Словотский, с другой стороны, отлично сознавал, что смертен, и, хоть и верил безоглядно в собственную удачу, считал, что чем меньше ее испытываешь – тем лучше.

А кроме того, как гласит исправленный девятый Закон Словотского: «Когда ничего не можешь сделать с тем, что мешает тебе жить, – выжди момент».

И все же как управиться с этими – придумать трудно. Но по крайней мере это не ловушка. Подозрения, хотя и не совсем беспочвенные, оказались ошибкой. Пытайся работорговцы заманить отряд Приюта в засаду – они вели бы себя иначе.

Работорговцы уходили от боя, а не стремились к нему – потому и спешили, и подгоняли пленных.

Слава Богу, мысль о ловушке не подтвердилась. Мозги работорговцев работали в другом направлении. Они не рассчитывали, что набег на Терранжи расшевелит воинов Приюта; кроме того, в этих краях они не могли действовать открыто – а значит, и получить подкрепление, необходимое для ловушки, им было неоткуда.

А если я, любимый, не чувствую западни – значит, ее и нет.

Уолтер тряхнул головой и улыбнулся Джейсону. Все в порядке, малыш.

И все же походный порядок работорговцев был таков, что неосторожный вполне мог угодить в западню.

Вот только неосторожностью я никогда не страдал. Словотский вытащил из кармана палочку вяленого мяса, молча откусил и предложил палочку Джейсону – тот затряс головой, отказываясь. Слишком сильно затряс.

В засаде нельзя двигаться резко, сынок. Впрочем, сейчас особого вреда от этого не будет. Люди не имеют обыкновения смотреть вверх.

Уолтер насчитал шестьдесят три врага – и еще, может, десять-одиннадцать отдыхали в фургонах. Несколько оборванцев, помогающих подгонять связки рабов, явно были чем-то вроде добровольных помощников; но, хоть Уолтер и не питал уважения к подобным типам, считать их опасными он бы не стал: в случае драки они побегут.

С другой стороны, работорговцы были и проблемой, и опасностью.

Ехавшие впереди всадники рассеянно следили за дорогой и почти не оглядывались, рассчитывая, очевидно, что за пленниками присмотрят замыкающие; пятерка же разведчиков выдвинулась на милю вперед, с похвальным постоянством присылая связного сообщить, что все в порядке – ясно, заметь они что, связной примчится тотчас.

Классический способ Карла перехватывать караваны здесь не сработает. Карл обожал пугать работорговцев: шумная атака отшвыривала их на засаду с двустволками, которая рвала ублюдков на тряпочки почти без урона налетчикам.

Но эти ребята вели себя на марше настолько профессионально, что было ясно: Работорговая гильдия за последние годы немало поднаторела в тактике, и в засаду караван не полезет. Худо дело: Даэррин – выученик Карла и другого способа не признаёт. И все же – новости не так уж и плохи.

Самое главное – не заметно, чтобы у врага были ружья и этот их порох. И, хотя работорговцы прямо-таки щетинятся арбалетами и короткими катардскими роговыми луками, длинных луков у них нет. Что просто отлично. В ближнем бою, пока он еще не превратился в стычку «стенка на стенку», длинный лук – самое страшное оружие из возможных, если, разумеется, стреляет из него мастер. А вот найти такого мастера всегда было проблемой.