Достойный жених. Книга 1

– Угу, – кивнул он, но остался сидеть.

– К тому же я вижу, у вас бокал пустой, – прибавила Саида-бай.

На этот раз отринув ложный стыд, Ман встал. Он принес ей фисгармонию и налил себе виски. Саида-бай помурлыкала несколько секунд себе под нос и сказала:

– Да, я знаю, что я вам спою.

И она запела пленительно-загадочные строчки:

Каждой песчинке в садике нашем сыщется дело.
Даже тропинку тюльпан украсит ярким пятном.

На слове «даг» она бросила на Мана быстрый и веселый взгляд. Следующий куплет прошел довольно спокойно, но за ним последовали такие слова:

Над суетой соловьиной роза лишь посмеется,
любовные песни занятьем никчемным считает она.

Ман, хорошо знавший эти строчки, видимо, слишком прозрачно выразил свое уныние, потому что Саида-бай, поглядев на него, закинула голову и рассмеялась от удовольствия. Ее нежная обнаженная шея, ее внезапный, слегка хрипловатый смех, пряное ощущение неведения, над ним ли она смеется или над чем-то иным, буквально заставили Мана потерять голову.

Прежде чем он понял это и вопреки преграде в виде фисгармонии, он наклонился и поцеловал ее в шею, и она откликнулась на его поцелуй прежде, чем поняла это.

– Не сейчас, не сейчас, даг-сахиб, – пролепетала она, слегка задыхаясь.

– Сейчас… сейчас… – взмолился Ман.

– Тогда нам лучше пойти в другую комнату, – сказала Саида-бай. – У вас входит в привычку прерывать мои газели.

– Чем же еще могу я прервать ваши газели? – спросил Ман, когда она вела его в спальню.

– Я расскажу тебе как-нибудь в другой раз, – ответила Саида-бай.

Часть третья

3.1

По воскресеньям завтрак в доме Прана обычно подавался позднее, чем в будни. «Брахмпурская хроника» уже прибыла, и Пран уткнулся в воскресное приложение. Савита сидела рядом с ним, жевала тост и одновременно намазывала маслом тост для мужа. Вошла госпожа Рупа Мера и спросила с явным беспокойством в голосе:

– Кто-нибудь видел сегодня Лату?

Пран покачал головой, не отрываясь от газеты.

– Нет, ма, – ответила Савита.

– Надеюсь, у нее все хорошо, – сказала госпожа Рупа Мера. Она огляделась и спросила у Матина: – А где пряный порошок? Ты всегда пренебрегаешь мной, накрывая на стол.

– А почему у нее не должно быть все хорошо, ма? – поинтересовался Пран. – Ведь Брахмпур – не Калькутта.

– В Калькутте совершенно безопасно, – вступилась госпожа Рупа Мера за родной город своей единственной внучки. – Может, она и большой город, но люди там очень хорошие. И девушке там не страшно ходить по улицам в любое время.

– Ма, ты просто скучаешь по Аруну, – сказала Савита. – Всем известно, кто твой любимчик.

– У меня нет любимчиков, – возразила госпожа Рупа Мера.

Зазвонил телефон.

– Я возьму, – сказал Пран мимоходом. – Это, наверное, насчет сегодняшнего дискуссионного состязания. И зачем я только согласился взять на себя организацию всех этих убогих мероприятий?

– Ради обожания в глазах своих студентов, – сказала Савита.

Пран снял трубку. Женщины продолжили завтрак. Резкий, повышенный тон Прана, однако, сообщил Савите, что дело принимает серьезный оборот. Вид у Прана был потрясенный, он бросил обеспокоенный взгляд на госпожу Рупу Меру.

– Ма… – только и смог вымолвить он.

– Это насчет Латы? – догадалась его теща. – Она попала в аварию.

– Нет, – ответил Пран.

– Слава богу.

– Она сбежала… – сказал Пран.

– О боже, – сказала госпожа Рупа Мера.

– С кем? – спросила Савита, так и застыв с тостом в руке.

– С Маном, – ответил Пран, медленно качая головой, не в силах поверить только что произнесенным им же словам. – Но как… – Он умолк, не в силах продолжать.

– О боже, – произнесли Савита и ее мать почти одновременно.

Несколько секунд все ошеломленно молчали.

– Он позвонил отцу с вокзала. – Пран снова затряс головой. – Почему он со мной не посоветовался? Я не возражал бы против подобных отношений, но ведь Ман уже помолвлен…

– Не возражал бы… – потрясенно прошептала госпожа Рупа Мера. Нос у нее покраснел, и две слезинки беспомощно покатились по ее щекам. Она сжала руки, словно в молитве.

– Твой брат… – с упреком сказала Савита, – может считать себя лакомым кусочком, но как ты мог подумать, что мы…

– О, моя бедная дочь, моя бедная доченька… – зарыдала госпожа Рупа Мера.

Дверь открылась, и вошла Лата.

– Что, ма? – сказала она. – Ты меня звала? – Она удивленно взглянула на представшую перед ней мизансцену и подошла к матери, чтобы утешить ее. – Так что произошло? – спросила она, оглядывая присутствующих за столом. – Надеюсь, вторая медаль цела?

– Скажи, что это неправда, скажи, что это неправда! – вскричала госпожа Рупа Мера. – Как ты могла додуматься до такого? Да еще с Маном! Как ты могла разбить мое сердце… – До нее вдруг дошла некая здравая мысль. – Но этого не может быть. С вокзала?