Достойный жених. Книга 2

Подали кофе. Потягивая его, они говорили о фотографиях, которые были сняты во время спектакля и получились хорошо, о горных деревушках, где бывали и он, и она, о верховой езде и коньках, о политике и последних событиях, в том числе беспорядках на религиозной почве. Малати удивлялась тому, как легко болтать с Кабиром, как он красив и очарователен. Теперь, когда он снял костюм Мальвольо, легче было отнестись к нему серьезно. Но поскольку ранее он все-таки был Мальвольо, Малати испытывала по отношению к нему некую профессиональную солидарность.

– А ты знала, что в Индии больше снега и льда, чем где-либо еще на Земле, не считая полюсов?

– Неужели? Нет, не знала. – Она помешала кофе в чашке. – Но я многого не знаю. Например, что значит эта встреча.

Кабиру пришлось высказаться напрямую:

– Я хочу поговорить с тобой о Лате.

– Так я и думала.

– Она избегает меня, не отвечает на мои записки. Можно подумать, она меня ненавидит.

– Разумеется, нет, не надо мелодрамы, – рассмеялась Малати. – Я думаю, ты ей нравишься, – сказала она уже серьезным тоном. – Но ты же знаешь, в чем проблема.

– Я все время думаю о ней, – сказал Кабир, непрерывно помешивая ложкой кофе. – Не могу выкинуть из головы мысль, что она встретит какого-нибудь парня – как она встретила меня – и он ей понравится больше. Тогда у меня не останется никаких шансов. Я просто не могу не думать о ней. И постоянная депрессия – странно, но факт. Вчера раз пять обошел весь кампус, думая: а вдруг она где-нибудь там – на скамейке, на берегу реки, на ступеньках колледжа, в аудитории, на крикетном поле. Я так больше не могу и хочу, чтобы ты мне помогла.

– Я?

– Да. Это, наверное, ненормально – так любить человека. Ну, не то что ненормально… – Кабир опустил голову, затем тихо продолжил: – Это трудно объяснить, Малати. Когда я был с ней, я радовался, я был счастлив, как не был счастлив до этого, наверное, год, если не больше. Но это очень быстро кончилось. Она теперь так холодна со мной. Скажи ей, что я согласен бежать с ней, если она хочет… Хотя нет, это нелепо. Скажи ей… почему она… она ведь даже не верующая. – Он помолчал. – Никогда не забуду выражения ее лица, когда она увидела, что я буду играть Мальвольо. Она была в ярости! – Он засмеялся, но сразу перестал. – Так что придумай что-нибудь.

– Но что я реально могу сделать? – спросила Малати. Ей хотелось похлопать его по руке. Ему, похоже, представлялось, что она обладает неограниченным влиянием на Лату. Это, конечно, было лестно.

– Ты можешь быть посредником.

– Но она уехала вместе со своими в Калькутту.

– Опять в Калькутту? – Кабир задумался. – Тогда напиши ей.

– За что ты ее любишь? – спросила Малати, глядя на него с некоторым любопытством. В течение одного года число поклонников Латы выросло от нуля до трех. Такими темпами еще через год оно должно было удвоиться.

– Что значит «за что»? – Кабир удивленно посмотрел на Малати. – За то, что у нее шесть пальцев на ногах. Откуда я знаю «за что»? Это не важно, Малати. Так ты поможешь мне?

– Ладно.

– И все это очень непонятно сказывается на моей игре, – продолжал Кабир, даже не думая поблагодарить ее. – Шестерок у меня получается больше, но я быстрее вылетаю. Однако против «Старых брахмпурцев» я играл хорошо, так как знал, что она смотрит игру. Странно, да?

– Очень странно, – ответила Малати, позволив себе улыбнуться только глазами.

– Я не такой уж невинный мальчик, – чуть запальчиво сказал Кабир, заметив эту улыбку.

– Надеюсь, что так, – рассмеялась Малати. – Хорошо, я напишу в Калькутту. Оставайся на линии.

16.2

Арун сумел скрыть от матери, что организовал празднование дня ее рождения. Он пригласил на чай несколько пожилых дам из ее калькуттской компании, с которыми она иногда играла в карты, и, жалея ее, воздержался от приглашения семейства Чаттерджи.

Однако Варун выдал секрет. Сдав после долгой подготовки экзамены Индийской административной службы и ожидая объявления результатов, он чувствовал, что выполнил свой долг на десять лет вперед. А между тем на ипподроме открыли зимний сезон, и стук копыт непрерывно звучал у него в ушах.

Как-то, просматривая расписание заездов, он сказал Рупе Мере:

– Жаль, я не смогу посмотреть этот заезд – как раз в этот день у тебя будут гости… Ой!

Госпожа Рупа Мера считала петли: «Три, шесть, десять, три, шесть, двадцать». Подняв голову от вязания, она спросила:

– Что-что?.. Ты сбиваешь меня со счета, Варун. Какие гости?

– Я… это… говорил сам с собой, ма. Мои друзья… это… устраивают вечеринку, и она совпадает с интересным забегом.

Он был доволен, что придумал такое правдоподобное объяснение. А госпожа Рупа Мера решила, что неплохо бы притвориться при гостях, что их приход для нее сюрприз, и не стала разоблачать выдумку сына. Следующие несколько дней она провела в тайном волнении.

Утром юбилейного дня она взяла все поздравительные открытки (не менее двух третей из них были украшены розами) и прочитала каждую вслух Лате, затем Савите, Прану, Апарне и Уме (Минакши предпочла убраться из дома подобру-поздорову).